Капитан Крандж не собирался в «Надежный якорь», однако по дороге из порта в город ноги сами привели его к любимому заведению. Немного не дойдя до кабачка, Крандж остановился, вздохнул и задумчиво почесал в бороде. Всплыли приятные воспоминания о вчерашней встрече с приятелями, и желудок тотчас напомнил о себе настойчивым бурчанием. Правда, капитана ждали в другом месте. Но ведь ничего не случится, если он чуток задержится, чтобы пропустить пару стопок виноградной водки? Под горячую закуску.

Крандж уже почти решился заглянуть в кабачок, как вдруг сообразил, что совершенно не помнит, взял ли он с собой кошель. Обычно подобной рассеянности за ним не водилось, но последние события малость сбили капитана с курса. Крандж полез в карман сюртука и с негодованием обнаружил там чью-то руку.

– Так, – грозно сказал шкипер, поворачиваясь всем корпусом.

Рука дернулась, но хватка у капитана Кранджа была истинно морская. Пойманный за запястье воришка жалобно пискнул. Капитан посмотрел на него сверху вниз.

– Та-ак, – повторил он.

Мальчишка больше не пытался вырваться. Взамен он состроил самую жалобную физиономию и захныкал:

– Я совсем голодный, сирота, без дома, без гроша, вот я и попробовал воровать. Да только не умею… Я больше не буду, сударь, отпустите меня.

Мальчишка не узнал капитана корабля, на котором он прибыл на архипелаг, потому что всю дорогу старательно прятался в трюме. А вот Крандж хорошо запомнил малолетнего вора, который схлопотал проклятие на службе воровской гильдии и получил от своих оплаченную поездку на острова.

– Так, – сказал капитан в третий раз и, не выпуская запястья воришки, крепко ухватил его другой рукой за шиворот. – А пойдешь-ка ты сейчас со мной, малый.

Орвель проснулся рано утром в состоянии безмятежной радости – словно в детстве, когда для счастья не нужны были причины и оправдания. Он вспомнил, как ждал праздника смены сезонов, когда был совсем маленьким. Тогда ему нравилось превращаться в неуклюжего звереныша и рычать на маму, а мама смеялась и называла его «мой медвежонок»…

Настроение испортилось. Король Трех ветров оделся в домашнее и велел секретарю распорядиться, чтобы завтрак сервировали в ореховом кабинете с видом на восход, а сам пока направился в оранжерею.

Если обманчивое название «Королевский зверинец» носил кабачок, которым владели Майзен и Дрейк, то королевская оранжерея и в самом деле была оранжереей – сооружением, где в специально созданных комфортных условиях росли экзотические растения. Правда, понятие экзотики на архипелаге было специфическим. То, что считалось экзотикой на южном или северном континенте, здесь росло повсеместно, как сорняк, – и наоборот. Взять, например, мырей необыкновенный. Истинный облик этого растения был на диво невзрачен – тоненький стебелек, розетка мелких листиков, белесые крошечные цветочки. Под действием магии мырей разрастался в пышные древовидные кусты, расцветал буйным цветом и радовал взгляд красочными миражами. На островах же он хирел и чахнул. Те несколько растеньиц, что Орвель велел посадить в оранжерее, с трудом пережили полгода без магии.

Дор Тарсинг слишком увлекся созерцанием мырея и прозевал появление Хедвиги дор Зеельмайн.

– Блистательный кузен.

Северянка склонила голову точно выверенным движением.

– Блистательная кузина.

Орвель дор Тарсинг ответил ей протокольным кивком и вымученной улыбкой. Он совершенно не ожидал, что кто-то из его блистательно-великолепных гостей встанет ни свет ни заря и припрется… хм… то есть нарушит его царственное уединение. Если бы ожидал, его бы здесь не было!