В подражание киношному Адольфу, доводящему слушающих его до истерических конвульсий, я выкрикивал бессмысленный набор «немецких» слов, начиная и заканчивая каждый период речи, на вдохе и выдохе, услышанным в какой-то советской ленте «про дураков немцев» «зибен нау»… Гулкое застигнутое врасплох эхо испуганно металось в пустом пространстве двора между двумя железобетонными монолитами. Мой друг, исполняющий на дворовом английском битлов в очередь с воровским романсом, перемежал мои обращения к дойче зольдатен унд официрен взволнованными и восторженными восклицаниями!

Но не каждому дано так чувствовать красоту. В двух пятиэтажках, замыкающих двор, практически симметрично веерному «выключению», началось веерное «включение»… Мы, жаждущие признания, всё же не были готовы к встрече с разбуженным среди ночи простым русским человеком. С детства нас учили быть скромными. Поэтому мы, не дожидаясь заслуженных почестей, удалились скромно и с достоинством. Точнее, с достоинством, но поспешно.

Мог ли я тогда предугадать, как слово наше отзовётся? Мои дворовые опыты имели продолжение: вот уже как плюс-минус 30 лет я произношу с университетской кафедры речи перед студентами. Правда, они не приходят в такой бурный восторг как мой школьный друг тем поздним вечером. Но всё же слушают и даже приходят снова.

А всё-таки, хорошо бы узнать, что подумали тогда о моей первой публичной речи люди, живущие за теми «включёнными» окнами?

P.S. Кстати, сближение в названии той моей «речи» вождя немецких фашистов (фюллер, намеренно искажённое от фюррер) и высшего партийно-правительственного органа Советского Союза – Съезда КПСС – не заключало в себе никаких скрытых намёков на далеко идущие аналогии. Да и какие аналогии могли возникнуть в голове 17-летнего молодого человека образца 1971г.? Здесь, скорее, известная юношеская придурковатость и неудержимое, почти иррациональное, стремление «подразнить гусей».

О каких «гусях» речь? – может спросить любознательный, но наивный молодой читатель. Думаю, что ответ на такое весьма похвальное любопытство он без труда найдёт в каком-нибудь любого года издания словаре «Русские фразеологизмы и идиоматические выражения».

Кто не знает, что такое «ехать на картошку», тот не жил в СССР (интересно, где же он тогда мог быть, когда мы все как один… в едином строю… и прочая?)

В 1971г. нас, 17-летних учащихся школы №71 (кто дружит с нумерологией и легко прозревает астральные миры, объясните эту мистическую игру цифр 1 – 7, 7 – 1), послали «на картошку» то ли в Гаровку, то ли в Розенгардовку. Ну, в общем, послали далеко… в помощь труженикам села. Это была такая всесоюзная игра: хочешь быть румяным и здоровым, собери картошку сам!

В том, что начало учебного года переносится почти на месяц, не было ничего дурного. Напротив, это нас даже радовало и сулило новые впечатления на свежем воздухе. На свежем воздухе – значит с пользой для здоровья. А это, как известно, главное!

Новые впечатления не заставили себя ждать. На второй день по прибытии, когда только ещё обживались отведённые «городским» корпуса, прибыли «деревенские» с проверкой нас на вшивость, а заодно на энурез и энкопрез. Проверяющими были два брата – два сельских качка. Тогда ещё, чуть ли не полвека тому, ни о каком боди билдинге и бодибилдерах речи быть не могло. Просто они были коренастыми, крепкими (как говорила моя матушка: больше в ширину, чем в длину), с рельефной мускулатурой. Поэтому, ничего и ни кого не боясь, они и пришли только вдвоём. Но нам было кого выставить против. Наш друг Коля Фоминцев (Фома) давно уже занимался поднятием и переноской тяжестей. К 10-му классу он, добрый и не самый скорый на язык, превратился в атлета, а поэтому, несмотря на массивные надбровные дуги и крупный барабулистый нос-шнобель, в красавца-мужчину. Вот этого-то красавца по общему молчаливому согласию мы и «выставили» против давно и слаженно