Новое и неизведанное оказалось совсем рядом, за дверями 11-й школы Первого микрорайона, куда я пришёл уже видавшим виды второклассником. Но откуда же мне, ещё неискушённому в сложной социальной иерархии моей новой жизни, было знать, что старший брат клетчато-пиджачного мальчика, к которому я по неведению не проявил должной почтительности, уже отсидел, вышел и опять сел, что автоматически делало этого клетчатого Женю лицом неприкосновенным. Помнится, кто-то меня всё же предупредил: «После уроков будут ждать». Будут ли при этом бить? – я спросить постеснялся. По окончании уроков я долго стоял в фойе школы, не решаясь выйти. Во дворе меня ждали мои новые товарищи. Бить, нужно отдать должное, не били. Но толкали. И я то ли искал пятый угол, то ли был третьим лишним. Конечно «врагами» были все, но, как мне тогда казалось, особенно усердствовал черноголовый пацан с раскосыми азиатскими глазами. Может быть, он и не усердствовал больше других, а всему виной эти раскосые глаза и его какая-то синяя с чем-то там вельветовая курточка?

Так продолжалось несколько дней, пока родители не обнаружили на моей одежде следы этих ежевечерних внеклассных мероприятий. И вот к началу 1-го урока весь класс построен для проведения следственного эксперимента. Рядом с учителем стоит моя матушка. Мне, с учётом воспитательного момента и в лучших традициях советского коллективизма, предложено (скорее, предписано) указать обидчиков, что, конечно же, никак не соответствовало понятиям дворовой чести. Поэтому я молчал, как коммунист на допросе. Но в первом ряду стоял тот раскосо-черноголовый в курточке – и это решило исход дела. Я указал на него. Вовка Душкин оказался крайним. Через несколько дней я привёл его в наш дом. Он был моим лучшим другом все оставшиеся школьные годы. Таковым, надеюсь, остаётся и сейчас.

Прав был Создатель: ищи друзей своих среди врагов своих!

Итак в 1962 году мы переехали на новую квартиру в первом хабаровском микрорайоне («микрашке»). Как и все новые районы он возник на городской окраине. Западная его сторона выходила на Дунайскую (ныне – Проспект 60-летия октября). Вдоль Дунайской – железная дорога, за ней – посёлок Хасан. Там же за дорогой – кинотеатр «Юбилейный». Собираясь на фильм, мы обычно шли туда толпой, а в тот раз почему-то я пришёл один. Меня, как и положено, встретили хасановские. Их было человек семь или восемь.

– Дай ему, дай!.. подзуживали они упирающегося пацана. Тот, повинуясь злой их воле, замахнулся ногой. Я, как-то извернувшись, скорее, случайно, отбил удар. Потеряв равновесие, мой противник повалился на спину. После этого хасановские уркаганы претензий ко мне больше не имели.

А первого сентября в наш класс привели новичка – Володю З. В нём я узнал того самого пацана. Он жил на посёлке и пришёл доучиваться в нашу городскую школу. Мы долго учились вместе: раньше – в школе, затем – на филфаке местного пединститута. Он был беспокойный, суетный, быстро и много говорящий, вечный, пионерский, затем уже – и комсомольский, активист. Закончив институт годом раньше меня, он получил распределение в Болонь, что в 65 километрах к юго-западу от Амурска. Я даже приезжал туда на его свадьбу с выпускницей того же педа, «брошенную» на ниву народного просвещения двумя или тремя годами позже. По возвращении в Хабаровск мы несколько раз встречались. Я даже бывал в их доме. Родились дети: девочка и мальчик. Но что-то не задалось в их совместной жизни. Семья распалась и В. жил один. Стороной слышал, что выпивает. По прошествии лет от общего с знакомого узнал, что он, не дойдя до дому после очередной попойки, замёрз насмерть. Вот такая предыстория моего