– Да-да, Дуня мне рассказывала. Какой ужас! Никита был прекрасный, щедрый молодой человек. Дуня была с ним в самых теплых дружеских отношениях, и он даже подарил ей машину, «тойоту». Новую, не подержанную! Кстати, Дуня на ней и поехала к какой-то, я толком не знаю к какой, подружке, похвастаться подарком. Я ей сейчас позвоню и скажу, что вы ее ищете! – бизнес-брюнетка достала мобильник и попыталась дозвониться до дочки. Увы, тщетно. – К сожалению, ее мобильник выключен. Сколько раз я ее просила так не делать. Но ведь вы, молодые, живете своим умом, вам советы старших надоедают. Впрочем, я могу вам сама вместо дочки все рассказать. То есть передать, что Дуня мне рассказывала. Она об обстоятельствах убийства Никиты ничего не знает. Для нее сообщение о его смерти прозвучало как гром среди ясного неба. Собирались вместе поехать на конную прогулку, но Никита почему-то передумал. Дуня не захотела ездить по лесу одна и вернулась обратно в поместье нашего родственника Артюнянца. Вот и все, что она знает. Поверьте, она и сама большего вам не сможет рассказать.

– И все-таки я бы хотел поговорить лично с Дуней. Когда она вернется от подруги?

– Обещала вернуться к вечеру. Но нынешняя молодежь по себе знаете, какая. У нее семь пятниц на неделе!

После такого обнадеживающего ответа Глебу оставалось только записать номер Дуниного телефона и несколько раз ей безрезультатно позвонить. А в перерывах между звонками он успел еще побеседовать и с Дуниным папой, но преимущественно на семейно-житейские темы. Сидели они в глубине киоска, на ящиках, а более красноречивая, чем ее муж, бизнесвумен дополняла его скупые слова развернутым комментарием.

В целом, картина жизни семейства Подосинкиных-Артюнянц-Федотовых, по свидетельствам всех заинтересованных, интересующихся и просто соседствующих лиц, выглядела примерно так. Жила-была в районном городе Разнесенске чета Федотовых, как в сказке. Старик (не по возрасту, а по семейному статусу) прял свою пряжу на текстильном комбинате, а старуха – в смысле цветущая женщина, выглядевшая гораздо моложе своего возраста, – ловила неводом рыбу. Ну не совсем неводом, а сачком. Ирина Степановна трудилась продавщицей в магазине «Мясо-рыба-овощи», куда частенько завозили живых карпов. Чтобы не отстать от мужа-инженера, госпожа Федотова (в девичестве Подосинкина) поступила в заочный техникум бывшей советской торговли, но по семейным обстоятельствам никак не могла его закончить. Не родилось у них сыночка, зато Господь подарил им двух лапочек-дочек. Старшая лапочка, Лиза, особыми успехами в школе не блистала, поэтому закончила девять классов и ПТУ, обозванное для благозвучности колледжем, но по родительским стопам не пошла, а устроилась на работу в град-столицу. Знать, столица та была недалече от бывшего села Разнесенского: всего часа полтора езды на электричке в один конец. Родители уговаривали Лизу не губить свою молодость, угрохивая больше трех часов только на дорогу ежедневно, но Лиза туго знала свое дело: ездила-ездила и выездила наконец себе мужа-москвича, а там и перебралась на ПМЖ к мужу в мегаполис. Работали они с мужем на одном предприятии, злата-серебра не накопили, зато двух сыночков родили. Когда Лиза приезжала со своим сопливо-шаловливым выводком в гости к родителям, то разговоры уже вела на темы не сказочные, но близкие по тематике русской классической поэзии злато-серебряных веков: «Будет пить тебя (в смысле – пить женину кровь) муж-привередник и свекровь гундеть». И еще слава богу, что более зажигательные жидкости, чем женина кровь, Лизин муж употреблял только с устатку, по выходным и праздникам. Эти и еще более неположительные примеры производили большое впечатление на впечатлительную душу младшей лапочки – Дуни.