– Что?! – Снейк прищурился. – Что за хрень, Кобб? На кой они мне?

– Блин, – Кобб досадно хлопнул себя по колену. – А ты не так прост, как кажется. Не повёлся на дешёвые уловки. Есть фотки, где она без белья.

– Пошёл ты, – фыркнул Снейк. – Знаешь, Кобб, в чём твоя проблема? Многим кажется, что ты такой крутой, независимый фриндер, говорящий всё прямо, в лоб. Такой умный и циничный. Но на самом деле, ты – обиженный закомплексованный мальчик, пытающийся отыграться на чувствах людей. Это твой защитный механизм. Но выглядит не так круто, как тебе кажется.

– Я – обиженный закомплексованный мальчик, с голой Скарлетт на ноуте.

– Ты правда думаешь, что это делает тебя круче?

– Это позволяет мне смотреть на вещи трезво, – Кобб, продолжая улыбаться, выпрямился и сел на край кровати. – Я мотивирован вещами посерьёзнее, чем спермотоксикоз. И я не буду рисковать жизнью, пялясь на чьи-то сиськи, и называть это своей мечтой.

– Знаешь, Кобб, – встрял Ник. – В наше время, когда каждый постоянно рискует жизнью, не так жалко делать это ради любви. Наверное, это единственное, что может хоть как-то оправдать наш нынешний образ жизни. Но если ты вынужден рисковать жизнью, оставаясь в трезвом уме – чёрт знает, так ли ты крут.

Снейк улыбнулся:

– Твоя правда, Ник, – он попятился к выходу из комнаты. – Ладно, у меня дела. Не подставляйте меня и Скарлетт.

Снейк вышел из квартиры. Кобб, разведя руками, медленно повернулся к Нику:

– Это что ещё было? Вектор морали по Стоуку? Мотивирующий курс не думал написать?

– Не надо его цеплять, если не хочешь, чтобы он соскочил и сдал нас к чертям. Мы не в том положении, Кобб, чтобы так разговаривать с людьми.

– Ой, да расслабься, – Кобб махнул рукой и растянулся на кровати. – Видел, как он слюнями исходит, говоря имя «Скарлетт»? Никуда он не денется.

– Да, я понимаю, что тебе нелегко.

– Что ты несёшь, придурок? – Кобб ухмыльнулся.

– Ты всё равно пытаешься не думать о том, что у Скарлетт может быть кто-то другой. Потому и бесишься на Снейка.

– Совсем дурак? Мне плевать вообще.

– Плевать? – Ник сдавленно усмехнулся. – Ну конечно. А что ж ты так занервничал? Про архив забыть не можешь. Плачешь, наверное, по ночам, когда фотки её листаешь. Любовь – жестокая штука, брат, от неё никуда не денешься.

– Заткнись, я на это не поведусь.

– Да мне не надо, чтобы ты вёлся. Я вижу, как у тебя колени трясутся. Задел я тебя за живое, да? Прости, брат. Но такова жизнь. М-да…

– Кретин.

Они рассмеялись.

Ник залип в потрескавшуюся штукатурку на потолке. Минуты тянулись вечность. Мысли о Рэйчел вряд ли позволят уснуть. Сейчас, Ник до боли в груди хотел, чтобы она услышала «Держись. Я скоро».

Рэйчел сидела в кабинете у молодого доктора. Он проверял зрение, слух, спрашивал по самочувствие. Доктор сделал пару заметок в своём планшете. Поднял глаза на Рэйчел:

– Можете рассказать о себе? Краткую биографию. Где родились, работали, и всё в этом духе.

– Так, – Рэйчел закатила глаза. – Зовут меня Рэйчел Роу. До замужества – Бирн. Я родилась в Седьмом юнионе. Мать – врач, работала в больнице юниона. Отец – физик. В школе я училась хорошо, и поэтому легко прошла на курсы специалиста по связи.

У Рэйчел в голове будто что-то щёлкнуло. Перед глазами возникали символы. Поля формы доступа к гамма-каналу стремительно заполнялись. Рэйчел видела перед собой ноутбук, провод от которого тянулся к устройству с горящими красными и зелёными лампочками.

– Курсы длились два года, – она продолжала. – И дали мне четвёртую категорию. Недолго работала в Седьмом. В двадцать четыре я перебралась в Девятый юнион. Здешний «Юниконнект» нуждался в кадрах. Вакансий много было. Устроилась без особых проблем. На одном из корпоративов мы познакомились с Беном Роу. Тогда он только заступал на должность Модератора. Чуть меньше, чем через год отношений, мы поженились.