– Ты, Болоцкий, настоящий мужик! Всем бы таких друзей! Ты не думай, мы своих не бросаем. У тебя в отряде обэхаэсэсник есть – Галкин. Вроде не все у него хорошо. Ты пригляди за ним – в накладе не останешься.

Я, в общем, все проблемы Галкина решил, правда, повоевать пришлось, но мира без войны не бывает – сам знаешь.

Галкин после освобождения грел меня нормально, а как я откинулся – тачку нормальную подогнал, с жильем помог, на работу к себе взял. Порядочный тип оказался Ефимыч, хоть и бэх…

Ты, Бубен не думай, я не за баблом пришел. У Ефимыча банк свой, в расходах он меня не ограничивает. Я просто соскучился. Жорку бы еще отыскать. Помнишь, как отжигали втроем? Эх, славное было время! Здорово ты тогда придумал – бабки прокручивать в банках. Сейчас-то все по-другому. Мне Ефимыч как-то пытался объяснить, но ты же знаешь – я по другой части.

Я вот думаю: если бы тогда мы не разбежались, все равно рано или поздно нас кто-нибудь обязательно бы нахлобучил – или коллеги мои, или бандиты.

Времени вот только у нас не так много осталось. Мне тогда двадцать три было, и я думал, вся жизнь впереди – большая, красивая, а сейчас понимаю, что больше половины уже прожито. ТЫ вот, Серега, как считаешь, что будет потом… ну, после смерти? Я вот думаю, нет там ни хрена…

Мне в лагере приятель один рассказывал, что в свое время плотно изучал этот вопрос, когда в религиозную секту внедрялся. Внедрился конкретно – десятку получил за соучастие в ритуальном убийстве…

Ну так вот, ему знакомые, комитетчики, по секрету рассказали, что сознание каждого человека-это клетка мозга общего вселенского разума. Умер человек – клетки не стало. На ее месте потом новая появится, а о старой и не вспомнит никто. Сам умерший перестает себя ощущать. Это как уснуть, только тебе ни хрена не снится.

Всю эту лабуду с переселением душ или раем-адом сильные мира сего придумали, чтобы мы, простой народ, меньше косячили. Я-то эту идею одобряю: представляешь, какой бы беспредел творился в мире, если бы никто ни Бога, ни черта не боялся?

Тайну эту знают только папа римский и несколько человек из ФСБ, так что, братан, особо трепаться не надо…

Ладно, ты не грузись! Мы еще поскрипим. Проблему твою попробую решить. Тем более, это не твоя проблема, а наша общая. Сдается мне, что это кровники за Аслана поквитаться хотят. Придушить меня в лагере у них был миллион возможностей, но, как видишь, все нормально. Наверное, они тебя вычислили.

Я с Ефимычем посоветуюсь, у него связи в этническом отделе есть…

Негоже спецу твоего уровня под охраной жить и бояться из офиса нос высунуть. Офис у вас, конечно шикарный, в отдельно стоящем здании с огороженной территорией, с охраной, но это не панацея, брат.

Ладно, все, давай! Пора мне. Не представляешь, как был рад тебя видеть! Я тут, в этих местах бываю иногда проездом, так что буду заглядывать.

Сергей накинул пальто и вышел на улицу. За ним бесшумной тенью последовал Никита – охранник. Парень хороший, но дурак дураком: поговорить с ним было вообще не о чем. У него даже никогда сигарет не водилось. Вот то ли дело Валерка-Никитин сменщик! И анекдотик расскажет, и сигареткой угостит…

– Куда изволите направиться, Сергей Аркадьевич? – пробурчал Никита.

– Да никуда! Хочу пройтись немного. Курить-то не начал?

– Не-а… – охранник дебильно улыбнулся.

– Ну ладно…

До Сергея донеслись обрывки слов. Какой-то парень в косухе лаялся с охранником на КП:

– Если Сергей Аркадьич узнает, что вы меня не пустили, вы будете уволены!

Бубнов подошел к ругающимся, охранник взял под козырек и пролепетал:

– Вот… Говорят – к вам.