– Да ладно, чайку попью…

– Спасибо, Регина, можете быть свободны.

Когда секретарша вышла, Ромыч одобрительно присвистнул:

– Нормальная такая кобылка у тебя здесь пасется! Прешь ее?

– Да ну! Ты чего? У нас тут служебные романы корпоративной этикой не предусмотрены.

– Да ладно. – Ромка хитро подмигнул Сергею. – Ну, рассказывай, офисный планктон, чем дышишь?

– Слушай, ну все как обычно: акции, ценные бумаги, возврат НДС, обнал… Рутина, одним словом.

– Да-а, тоска зеленая. И что, ты так и тусуешь тут целыми днями?

– Да по ходу заказали меня. Безопасники одного на улицу не выпускают, – Сергей с грустью кивнул за окно, – вон Наумыч охранников нанял. А ты-то как прошел, кстати?

– Ну, у меня волшебная корочка имеется.

– Красава! В каких чинах сейчас?

Ромка махнул рукой, мол, неважно, и поинтересовался:

– А заказчик известен?

– Пока нет… Безопасники, правда, что-то нарыли, но пока без конкретики.

– Как Валя? Детишек-то настругали?

Сергей на минуту задумался: «А ведь могло все по-другому сложиться…» – и рассеянно пробормотал:

– Да нет, разошлись мы. Знаешь, Ромыч, иногда мне кажется, что я вообще не своей жизнью живу. После той темы с чехами все как-то наперекосяк пошло. Вроде нажили нормально, но и геморроя хлебнули. Жорку я с тех пор так и не видел. Хорошо, хоть ты объявился. Ладно, что мы все обо мне да обо мне? Как у тебя-то сложилось?

– Долгая история. Ну, если интересно, слушай.

– Когда мы с тобой и с Фридманом решили прокрутить их бабки, помнишь? Я с пацанами на работе договорился, чтобы прикрыли на стрелке, а Аслан как почувствовал и решил нас лбами столкнуть.

Помнишь, он тогда сумму намного большую назвал, чем мы взяли. Мы с Жоркой, конечно, ему не поверили, но ты как-то уж очень буйно отреагировал. На хрена ты вообще гранату на стрелку притащил? Чудило! Ну, это не суть, чех свое получил: подождал бы неделю – и бабки бы свои забрал, и сам был бы цел… Короче, загоняли мы с Жорычем: бабки-то ты где-то сныкал. Ну, ты уж не сердись…

В общем, когда все случилось и мы разбежались, я сдуру в травму заехал. Докторишка там больно умный попался. Я ему чешу, что с мотика упал, а он так посмотрел на меня ехидненько и говорит:

– Молодой человек, я – бывший полевой хирург. У вас ярко выраженное касательное осколочное ранение. Я вот сейчас рану обработаю, сделаю выемку пораженных тканей и по их анализу скажу вам, какая именно граната или мина была.

Я ему, гаду, тогда денег дал, а он один хрен телефонограмму отстучал. В общем, сначала я был в отказе, а потом, когда кто-то из моих – тех, что стрелку прикрывали, вкозлил всю тему по полной программе, меня и закрыли.

Предъявили сто пятую. Нашлись даже какие-то свидетели. На вас кололи, мол, сдай подельников – суд учтет. Я послал их. Сначала на Лебедева полгода, потом суд. Сынок терпилы на суде все возмущался – почему мне вышку не дали. Вроде образованный человек: врач, весь такой, сука, перспективный. Должен ведь понимать, что папашка не продавцом воздушных шариков работал.

Ну, потом Тагил… В секцию дисциплины и порядка я вступать не стал, поэтому в условно-досрочном мне отказали. В общем, брат, пятнаху от звонка до звонка отмотал.

Командир ко мне как-то на свиданку приезжал с опером каким-то. Он, оказывается, свое расследование проводил – не верил, что это я гранату бросил. Все уговаривали меня: мы же знаем, что это не ты, – расскажи, как все на самом деле было, что за ребята были с тобой.

Я им свое: «Да, вообще, граждане начальники, я жертва правосудия и не понимаю, о чем вы говорите!»

Командир минуту выпросил наедине со мной поговорить: