– И совсем нетрудное, а простое, русское.

– А где муж работает? – вежливо спросил Петр.

– У купца в Ирбитской слободе, – на секунду замешкавшись, ответила Соломия.

– У какого же он купца, смею спросить, работает?

– Ой, да не помню я! Да и не интересуюсь я работой мужа! – отшутилась красавица.

– Вы, наверно, сами купец, если всех купцов в слободе знаете? – с любопытством спросила хозяйка.

– Нет, я простой крестьянин, мужик… Спасибо, хозяюшка, отогрелся, ехать надо.

– А вы заезжайте к нам обязательно, как в обратную дорогу поедете. Лошадь отдохнет, и сами погреетесь, – закрывая за гостем дверь, искренне произнесла Соломия.

С тех пор Петр не раз заезжал на Кулики погреться и повидаться с красавицей-хозяйкой, и один, и с отцом. Хозяйка неизменно была дома одна. Встречала их очень приветливо, выспрашивала, что возили продавать, какие на базаре цены. Видать, она была рада приезжему человеку, скучно дома одной. Всегда приглашала заезжать в другой раз. Приветливо улыбалась и была очень привлекательной в разговоре.

Когда отъезжали от двора, Василий говаривал: «Такая красивая женщина, а вот живет на хуторе в глуши». «Ну да, хутор-то их на бойком месте, она новостей знает больше, чем в деревне, – говорил Петр. – А вот мужа ее я ни разу не видел. Видно, он вечно занят делом. Если он робит у купца в слободе, то, наверно, только по воскресеньям дома-то и бывает. Да нам-то какая забота о них? Кто едет, тот и правит».

В это время в масштабах государства происходили большие события. После смерти императора Петра Первого власть стала часто переходить из рук в руки. Сколько сменилось императоров и императриц – каждый старался убрать с дороги ненавистных наследников, претендентов на престол, взять власть в свои руки.

Но здесь, в тихой зауральской деревушке, где не было ни одного грамотного человека, а волость находилась в сорока верстах, церковь – в тридцати, о событиях в государстве никто ничего не знал. В волость ездили по крайней необходимости, а в церковь, в лучшем случае, в Покров да в Пасху. Если все было тихо, пристав приезжал только раз в год – собирать подать. Старосту выбирали на год из своих же односельчан. Если кто хорошо исполнял службу, могли оставить на второй год.

За двадцать два года жизни в зауральской деревне Прядеиной уроженца Новгородской губернии Василия Елпанова выбирали старостой четыре раза. Староста в волость ни на кого не доносил, ни в чьи дела не вмешивался.

В деревне про Елпановых говорили по-разному. Одни хвалили за трезвый ум, трудолюбие, умение наживать деньги, за знание разных ремесел – мол, никакое дело из рук не выпадет. Другие завидовали: да просто везет этим Елпановым, всегда и во всем везет. А деньги – всяк знает: деньги-то, они к деньгам и льнут.

«Петруха-то Елпанов, видать, в купечество метит… От большого ума, знать-то, все еще неженатый ходит», – качали головами старики.

Двадцать седьмой год пошел Петру Васильевичу. Сверстники его уже давно все переженились, по двое, по трое ребятишек у каждого, а он будто ждет чего-то. Конечно, на игрища он уже не ходил, разве что в Троицу боролся на кругу или на своем Буяне участвовал в бегах.

В Прядеиной многие стали держать рысаков, а по праздникам на бега начали приезжать и из других деревень, и даже из богатых сел – Знаменского и Юрмича.

Этой зимой с Петром произошел такой случай. Раз в морозный день, под вечер уже, поехал он домой из Ирбитской слободы.

– Петр Васильич, куда же ты собрался в такую даль на ночь глядя? – спросила старуха, хозяйка квартиры, на которой Петр, бывало, останавливался, а накануне заночевал.