Люциан, сопровождая отца на этих встречах, с жадностью впитывал каждое слово, каждый жест, каждую деталь этого сложного и многогранного искусства – искусства дипломатии, искусства убеждать, искусства договариваться, искусства сохранять баланс, невзирая на противоречия. Он словно губка впитывал опыт отца, учился видеть то, что скрыто от посторонних глаз.

Он наблюдал, как герцог ведёт переговоры с представителями различных рас, каждая из которых обладала своим неповторимым характером, своими традициями, своими интересами, которые необходимо было учитывать.

С высокомерными эльфами, которые смотрели на людей свысока, но при этом были заинтересованы в торговле редкими ресурсами, герцог говорил на их языке, демонстрируя уважение к их культуре и обычаям, но при этом твёрдо отстаивая интересы своего герцогства, не позволяя сесть себе на шею. Он знал, что с эльфами нужно быть одновременно учтивым и непреклонным, чтобы добиться своего и не прослыть слабаком.

С практичными и недоверчивыми гномами, которые ценили прежде всего выгоду и надёжность, герцог вёл себя иначе. Он говорил с ними на их языке, подчеркивая взаимную пользу от сотрудничества, предлагая конкретные сделки, крепко держа своё слово и не допуская никакой двусмысленности, ведь гномы такого не терпели. Он знал, что гномы не терпят пустых обещаний и ценят честность и открытость, пусть и не были сами образцами чести.

С воинственными и непокорными кентаврами, которые то и дело нарушали границы герцогства, совершая набеги на небольшие поселения, герцог говорил твёрдо, но справедливо, ведь в отличие от орков, с ними ещё можно было вести диалог, договориться, по крайней мере, о прекращении огня. Он напоминал им о взаимных обязательствах, о недопустимости агрессии, но в то же время предлагал им выгодные условия для торговли и обмена, сдерживая их воинственный пыл пряником, а не кнутом.

Эти переговоры были для Люциана настоящим университетом, где он изучал не только искусство дипломатии, но и психологию разных рас, учился понимать их мотивы, их желания, их страхи, их надежды, без чего было невозможно эффективно с ними взаимодействовать. Он видел, как важно не только говорить, но и слушать, как важно видеть за словами и жестами истинные намерения собеседника, как важно уметь находить компромиссы и заключать взаимовыгодные соглашения, которые бы устраивали все стороны, пусть даже и через силу, скрипя сердцем.

Люциан понимал, что от успеха этих переговоров зависит не только экономическое процветание герцогства, но и мир на его землях, что любая ошибка, любое неосторожное слово могут привести к конфликту, который может перерасти в полномасштабную войну, что было невыгодно никому, кроме, разве что, тёмных эльфов, которые только и ждали момента, чтобы нанести свой удар.

И Люциан учился, впитывая каждое слово отца, каждый его жест, каждую его интонацию, стараясь перенять его опыт и мудрость, чтобы в будущем стать достойным правителем, способным защитить своё герцогство и свой народ от любых угроз. Он понимал, что дипломатия – это не менее важное оружие, чем меч или магия, и что владеть им нужно в совершенстве, чтобы выжить в этом непростом мире, полном опасностей и интриг, чтобы не просто выживать, но и побеждать.

Управление герцогством было подобно игре на многострунном инструменте, где каждая струна – это отдельная сфера жизни, требующая внимания, заботы и искусного владения. Герцог Ричард, желая подготовить сына к нелёгкой ноше правителя, постепенно посвящал Люциана во все тонкости и нюансы этого сложного ремесла, передавая ему свои знания, умения, секреты управления, накопленные годами.