Аня нерешительно подняла голову и посмотрела на Шакирда. Но быстро отвела взгляд в сторону. Ей хотелось продолжить разговор. Ведь с Шаком они практически не общались и сейчас был самый подходящий момент. Но Аня вдруг испугалась того, куда может завести разговор об их тренировках.
– Мне показалось или тут был Комар? – она посмотрела на разминающуюся группу из десяти человек.
– Правда, был, – Шак глубоко вздохнул. – Ты шла, кажется, в оранжерею?
– Да… – облегченно вспомнила она.
– Можно я пройдусь с тобой? Мне передали, что у тебя эхинацея поспела, – Шакирд смотрел на Аню.
– В последнее время ее постоянно спрашивают. Хорошо, что у меня много семян, надо будет высадить еще. Правда места нет уже, – Анна чуть не пустилась в рассуждения о насущных проблемах, но вовремя опомнилась.
Она украдкой взглянула на Шакирда. И они пошли вместе.
– В лаборатории явно к чему-то готовятся, – тревожно произнесла Аня.
– Почему ты так решила?
– Ты не один кто хочет нейтрализовать активаторы эхинацеей. Даже зеленые ко мне заходили и тоже за ней. Я думала Комар опять ко мне пришел.
– Он передал Каро, что его ждет Мила.
– Передал?! – удивилась Аня. – Вот это да. Комар на посылках. Его нужно было в бараний рог свернуть, чтобы он добровольно подошел к Каро.
– А он и не подходил. С расстояния общался. Стоял у столба. Мерзостный прыщ.
– Что от него еще ждать? – недовольно резюмировала Аня. – Когда-то был в авангарде соционики и с таким рвением отлавливал «отклонившихся в минус». Но вот вдруг сам отклонился. Стал носителем белого порока. Ты только представь себе, какого было его падение?
– Так он и продолжает всех делить на тех, кто достоин жить в зеленой зоне и остальных…
– Отбросы мы, – усмехнулась Аня. – В его неисправимом понятии. Такие как он не меняются. Я даже уверена, что он нисколько не усомнился в правильности работы соционики. Он фанатик, который, попав под раздачу собственной системы, с гордостью принимает наказание. Такие как он готовы сжечь своих детей, если они вдруг окажутся больными «белой язвой». Служение великой машине соционики – их цель. Это их религия.
– Ты много о нем знаешь, – отметил Шак.
– Мне довелось встречаться, не с ним, но с теми, кто работал в многочисленных департаментах Института соционики. Кстати, говорят, Мила помнит, когда этот Институт еще сам был департаментом при Министерстве науки. Я сама не спрашивала, ты же знаешь Милу.
– Да, характер у нее прескверный. Но Каро как-то терпит.
– Он и Комара терпит. Всех терпит. Все терпит, – обреченно заметила Анна.
– Самое смешное, что даже с ярлыком «отклонившегося в минус» и попав сюда, этот прыщ не получил по заслугам.
– Таким как он, всегда везет, – мрачно произнесла Аня. – Иначе как назвать то, что он в зеленой зоне? Да и вообще твоя идея, что, попав сюда, он должен был получить по заслугам граничит с чем-то нехорошим.
– С чем же? – не понял великан.
– С тем, что Деревня – это ад, и мы все здесь несем наказание за свои проступки.
Шакирд не нашелся с ответом. Впрочем, Деревня и правда была для него адом. И спорить с Аней ему не хотелось.
Они дошли до оранжереи. Это было полукруглое здание с прозрачной крышей и частью стен. Оно занимало четверть окружности периметра площади, и было самым большим общественным строением. Возле двери стояли несколько человек. Главного цветовода Деревни уже ждали. Анна достала ключи из кармана штанов. Она улыбнулась кислой улыбкой ожидавшим ее и открыла дверь. Несомненно, по популярности она могла соперничать с Каро и даже превосходила его благодаря травам, за которыми приходят все в Деревне. Оранжерею Анна возглавила чуть больше шести лет назад. Тогда, Таш посодействовал в том, чтобы имеющийся цветник был расширен. Потом, как-то незаметно, к растениям прикипел и ее ухажер Максим. Что положительно отразилось и на его персоне. Неуместные шутки его с тех пор воспринимались с большим терпением.