– О котором я не желаю вспоминать чаще, чем это необходимо, – перебил Каро. Он сказал это резко, но продолжал шептать.

– Виновата, прости, – Сата посмотрела на Каро. В глазах ее была жалость и страх, но не за себя.

– Олег, как твоя нога? – выкрикнул Каро. – Перестань смотреть на меня так, – добавил он, едва шевеля губами.

Идущий впереди, грузный высокорослый мужчина в красном обернулся. Четверть его лица была бледной с сильно выступающей огрубевшей кожей.

– Сказали сам виноват, – Олег нес стопку книг в библиотеку. – Вкололи какой-то дряни и отпустили.

– Плохого не сделали ведь, – Каро хлопнул его по спине, поравнявшись с ним.

– Да, спасибо.

Они распрощались. Три дня назад Олег споткнулся на пробежке и потянул ногу. Но, как и многие, он боялся лишний раз обращаться в лабораторию за помощью. Травмы для больных язвой опасны тем, что доподлинно неизвестно как отреагируют монии на них. Простой вывих мог стать причинной резкого ускорения мутации в тканях. Вскоре Каро узнал о небольшой беде Олега и настоял, чтобы он обратился за помощью. Каро умел убеждать, даже таких крепышей, которые любят терпеть боль. К тому же, в разговорах, Каро всегда использовал запрещенные приемы из своего мрачного опыта.

– Как же нам быть? – даже едва слышимый, голос выдавал волнение Саты.

– Никак. У нас новый сосед. Я и Таш как можно больше узнаем о нем. Кто он и почему подселили именно к нам. Есть риск, он всегда был. Всего лишь еще одна переменная, – Каро улыбнулся промчавшейся ребятне. – Вечеринку постараемся не откладывать. Но действовать нужно сейчас по обстоятельствам. Ты не хуже меня знаешь, что может случиться, если мы не успеем вовремя.

– Боже, – вырвалось у нее. – Если бы ты знал, как я этого боюсь.

– Знаю, – обреченно улыбнулся Каро, но быстро согнал мрачную тень с лица. – И я боюсь, что она, наконец-то, добьется своего. Изменит меня как того хочет. И я уже не смогу никого защитить.

– Мы должны успеть, – как можно тверже шепнула Сата.

– Сейчас нужно узнать Кира. Кто он?

– Могу заняться этим. Таш слишком неповоротлив, еще спугнет. Ведь он может быть ни при чем.

– У тебя это хорошо получится.

– Конечно, я же женщина, – Сата нарисовала на лице улыбку.

– Которая к тому же ему приглянулась, – Каро подавил улыбку и тихо добавил. – Есть одно небольшое дело.

– Все что угодно.

– Мне нужно, чтобы ты почувствовала эмоции смотрителя склада Владислава, когда он будет раздавать почту жителям. Мне нужно знать, с какими намерениями он позвал меня.

– Ты же не ходишь получать почту.

– В этот раз пойду и мне нужна твоя помощь. Я буду рядом с тобой на площади. Договорились?

– Все сделаю.

На этом они разошлись. Каро поцеловал Сату в щеку и побежал вперед. Через пару домов он свернул в переулок. Через несколько минут он вышел за девятый круг. Каро бежал рядом с забором там, где никто никогда не гуляет. Здесь почти всегда было тихо. Никакого шума, кроме тихого жужжания изгороди. Деревенские голоса обрывками доносились издалека и растворялись в кряхтении сухого мерзлого леса, заснувшего на зиму и не желавшего просыпаться несмотря на календарь.

Сата попала в Деревню в 25 лет. Во время медицинского осмотра, маммолог обнаружил странные маленькие светлые пятна у нее на груди. Проведенное в тот же день обследование показало, что у нее первая стадия «белой язвы». Домой она уже не вернулась. Ее определили в карантин, а через три дня за ней приехали из резервации. Врачи в Деревне были достаточно учтивы. Сате даже показалось, что ей оказывают излишнее внимание. Так и было. Ее внимательно исследовали. Более всего ей интересовались психологи и нейрохирурги. Тесты продолжались около трех месяцев. После этого ее поселили в доме 857. Тогда на ее бирке вместо девятки была единица, а сама бирка была зеленого, а не красного цвета.