Таш внимательно смотрел на Кира, пытаясь углядеть хоть какие-то эмоции. Но сделать это было невероятно сложно. Лицо было сильно обожжено и все мельчайшие игры лица были незаметны.

– Что скажешь? – Таш перевел взгляд на Каро.

– Что тут можно сказать? Мне все равно, – Каро потянулся к прикроватной тумбочке. Он достал из верхнего ящика батончик и начал разворачивать его. – Во-первых, методы федералов достаточно извращенны, и они могли нагнать напраслину на него, лишь бы он в чем-то сознался. Во-вторых, тебе ли не знать, – он посмотрел на Таша, – что вся наша жизнь остается на той стороне. На этой – Деревня. К тому же он ничего не помнит. Ты извини, – Каро посмотрел на Кира. – Мы обсуждаем тебя. У меня в твоем случае нет никаких секретов и, уж тем более, претензий к тебе. Сейчас ты здесь и скоро ты поймешь, что кроме этого у нас ничего нет, – Каро откусил батончик и направился за теплой водой к раковине у дальней торцевой стены, которая служила своего рода кухонным углом.

Кир проводил взглядом своего спасителя, опасаясь терять его из виду. Каро словно парил над полом. Плавно обогнув узкую барную столешницу, отделявшую торцевую стену от остального пространства комнаты, Каро подошел к раковине, стоявшей рядом с холодильником в углу. Помимо них, вдоль всей стены располагались напольные шкафчики без ручек. Они, как и все в доме, были изготовлены под общий светлый тон комнаты и сливались со стеной. Если бы Каро не оперся о шкаф возле раковины, то Кир еще долго бы не замечал наличие кухонной мебели. Пустующей по большому счету. Лишь три вилки, столько же ножей и ложек, белая доска для нарезки, три прозрачных стакана и матовые кружки, столько же по количеству неглубоких мисок. Вся утварь была сделана из пластикового полимера, который не обладал острыми гранями и его сложно было сломать. Если жильцам требовался дополнительный инвентарь, они могли обратиться к старосте, чтобы он сделал запрос на склад в лаборатории. В метре от барной стойки, у окна, стоял узкий стол с двумя стульями. В доме старосты он чаще выполнял чисто декоративную функцию поверхности для кружек и стаканов. Обедали за ним редко.

– Не виновен, – вынес приговор Таш. – В общем так приятель, слушай и запоминай. Ты попал в Деревню. Это большая резервация для тех, у кого нашли «белую язву». Живем мы здесь как в далеком древнем веке. У нас, как ты заметил, нет ни радио, ни телевидения: ничего информационно полезного. Мы отрезаны от цивилизации намеренно, дабы уберечь эту цивилизацию от нашего влияния.

– Таш хочет сказать, что мы очень опасны. Вирус, сидящий в нас, очень опасен, если попадает в воздух.

– Но в лаборатории, главврач сказала, что он не передается по воздуху, – не понимал Кир.

Каро и Таш усмехнулись, услышав слово «главврач».

– Он не передается по воздуху пока мы в состоянии покоя. У моний, клеток «белой язвы», есть агрессивный механизм перерождения. В наших телах он протекает нейтрально. Когда же это происходит у других людей, то монии становятся крайне агрессивны и передаются по воздуху.

– Хватит! – прервал староста. – Мы живем здесь общиной. Все друг друга знают. К любому ты можешь обратиться. Может тебя не встретят с объятиями, но не прогонят, если тебе плохо. В Деревне нет прямых надзирателей, но есть косвенные. Вот эта штука, – Таш показал на зеленоватую полоску на стене, – это камеры слежения. Они считывают наши параметры: голос, визуальная картинка, температура, давление и степень ороговения язвой. Они везде в доме, даже в туалете. Привыкай. Эта система слежения самая совершенная в своем роде.