«Вот тебе и джентльмены, – печально подумала Рина. – Да, меняются люди. Хотела бы я иногда вернуться лет на семь назад, когда всей этой дряни ещё не было… Интересно, какой будет Вера, когда мы встретимся?»

Майкл что-то скептически хмыкнул во сне. Рина почувствовала как что-то тёплое и шерстяное приваливается к подмышке. Это, конечно, был Самсон, намекающий, что пора бы уже и спать. Он изогнулся, стараясь охватить собой всё пространство от подмышки до руки, и глухо замурлыкал.

«Да, пора спать, – согласилась с ним Рина. – Завтра рано вставать»

Рина ошибалась, когда полагала, что Вероника трижды обманула смерть. На самом деле, старуха с косой чаще возникала у неё за спиной и обжигала затылок своим неспешным холодным дыханием. Но каждый раз Вероника уворачивалась от косы и оставляла смерть с носом. А может быть, костлявой просто хотелось поиграть, и, вытянув очередную порцию боли, она уходила с усмешкой, как бы говорящей: «Однажды ещё свидимся!»

Из-под развалин больницы Веронику вытащили почти через двое суток после обстрела. Врачи ещё удивлялись, как она осталась жива. Вероника получила сильный удар обломком по голове, а рухнувшее перекрытие сломало и без того повреждённую ногу. Ушиб мозга наложился на недавнюю контузию, полученную при взрыве робота. Когда Вероника пришла в себя, она поначалу не могла говорить и даже вспомнить, кто она такая. Только через пару недель девушка смогла назвать врачам своё имя и дать контакты своей сестры Ольги. Отцу же повезло меньше. В момент удара он находился рядом с местом разрыва снаряда, так что даже хоронить было особенно нечего. Вероника осталась одна в пылающей Франции, без родных, без друзей, без документов, без денег и даже без коммуникатора. Лондон тоже был объят огнём и хаосом, возвращаться было некуда.

Но на этом злоключения не кончились. Пока её вытаскивали из-под развалин, в рану от осколка попала инфекция. Избежать гангрены и ампутации ноги удалось только чудом, да ещё конскими дозами антибиотиков.

Ольга делала всё возможное, чтобы вытащить сестру: связывалась с белорусским МИДом и с французскими властями, подтверждала личность Вероники, представляла копии документов. В итоге личность Вероники удалось подтвердить. Однако по истечении первого месяца войны с исламистами эвакуационные транспорты стали приходить гораздо реже. Основную часть тех, кто хотел спастись, уже вывезли. В сентябре 2045 года исламисты сбили канадский эвакуационный борт почти с тремя сотнями пассажиров, и желающих направлять в Европу свои самолёты сразу поубавилось. Поэтому после госпиталя Веронику определили в лагерь беженцев.

Лагерь располагался в торговом центре. Там беженцев размещали в боксах на восемь человек, разделённых пластиковыми перегородками.

Компания подобралась довольно разношёрстная. Во-первых, Пители: отец – банковский клерк, мать и дочка лет тринадцати. Они жили в пригороде Парижа вместе со своей собакой, а в Ниццу приехали на отдых. Собаку брать не стали, потому что она не любила поездки, оставили у соседей. Что стало с ней и с соседями, Пители не знали – никак не могли дозвониться. Но в Сети каждый день показывали горящие парижские кварталы, толпы вооружённых исламистов, взрывы, перестрелки. Так что ничего хорошего ждать не приходилось.

Следующим товарищем по несчастью был Симон, сорокалетний ювелир из Лиона. Исламисты разграбили его магазин и сожгли дом. Бывшая жена Симона с сыном сейчас жили в Барселоне, но и там дня не проходило без какой-нибудь перестрелки или теракта. Масло в огонь подливали и баски, которым были одинаково ненавистны и исламисты, и мадридские власти.