– Да, Блэр, верно, верно!

– Взгляните на меня. Я выступил против графа! Как же я себя вел?

– Против какого?

– Не важно. Но если вам так уж позарез узнать – против графа Стейблфорда. А уж он-то крепкий орешек, вам любой в Дорсетшире скажет. Ну так вот, врываюсь к нему как пуля, хлопаю по плечу и кричу: «Привет, граф! Я женюсь на вашей дочке! Тихо, тихо!» Вот так вот.

Блэр заметно вздрогнул.

– И сработало? – полюбопытствовала Джейн.

– Еще как! Просто колдовство! С тех пор старикан покорен и послушен. Ест, можно сказать, из моих рук.

– Мне так не суметь, – пролепетал Блэр.

– Да ну что ты, еще как сумеешь.

– Конечно, сможете, – подтвердил Пэки. – Сперва только хлопните пару рюмашек. А еще вернее – три!

– Ну да! А папа унюхает. Разве вы не слышали, он ярый сторонник «сухого закона»? Если решит, что Блэр пьет, то прикажет, чтоб его укокошили и сбросили в Темзу лунной ночью.

Пэки ненадолго призадумался.

– Так-так. Ладно, тогда пойдите и скажите, что вы друг мисс Опэл. Она пожаловалась, что я испоганил вам прическу, а вы так разозлились, что поколотили меня до потери пульса.

– Тогда папа проникнется к тебе благодарностью, – растолковала Джейн.

– Симпатией воспылает, – прибавил Пэки. – А когда облапит вас и воскликнет: «Мой герой!» – вот тут-то вы и ввернете радостную весть.

– Хм… – промычал Блэр.

– Или вот еще метод. Притворитесь, будто вы влиятельный член английского Общества трезвости, и выудите у него десять долларов. А потом и приступайте. Такой метод в любом случае вам хотя бы десятку обеспечит.

– В общем, – подытожила Джейн, – тебе пора действовать! Какой толк стоять тут и ничего не предпринимать? Может, папа уже поостыл.

– Наверняка, – поддакнул Пэки.

– Ступай наверх, Блэр, и покончи с этим делом!

– А если даже потерпите неудачу, – заметил Пэки, – что ж такого? Появится свежая могилка среди холмов, и все дела!

Уход Блэра Эгглстона несколько поостудил атмосферу. До этого момента беседа шла напряженно, и участники ее стояли. Теперь Джейн позволила проводить себя в нишу, где два-три кресла предлагали комфорт и уют. Опустившись в одно из них, девушка кинула заинтересованный взгляд на Пэки.

– Как забавно, что мы вот так встретились!

– Жуть как забавно! – согласился Пэки.

– Представляете, вы ведь были идолом моих девчоночьих мечтаний!

– Да уж, я тогда был в расцвете! Поманишь пальцем – и все, любое девичье сердце вдребезги.

– Я ходила на футбольные матчи и обожала вас. Вы-то умели показать этим грузчикам!

Правильно догадавшись, что под «грузчиками» она подразумевает студентов Гарварда, Принстона, Нотр-Дама и других интеллектуальных центров, Пэки застенчиво улыбнулся.

– Ну, сейчас у вас идолы другие, – заметил он. – Помельче и помозговитее. Кстати, любопытно, как там дела у Эгглстона. Наверное, уже нажимает на звонок, а ваш папа кричит: «Давайте! Давайте!» Очень любопытная манера – сразу вспоминаешь гориллу, колотящую себя по груди.

– Папа у меня крепкий орешек, – тревожно свела брови Джейн.

– Не мне его критиковать, – чопорно поджал губы Пэки, – но одно скажу. Если ему вздумается пригласить меня в пустынный переулок, посулив показать свои ценные марки, я откажусь. Твердо и бесповоротно!

– Знаете, я и не подозревала, что он такой людоед, – сказала Джейн. – Последние два года мы редко виделись. Я жила в Париже, заканчивала там школу. Может, не надо было посылать к нему Блэра?

– А Блэр застрахован?

– Понимаете, папа точно знает, за кого мне выходить замуж. Оттого мы и хранили все в глубоком секрете. Папа мечтает, чтобы я сделала блестящую партию.

– То есть вышли за графа?

– Сейчас – скорее за виконта. Папа везет меня в гости к неким Геджам. Они живут в Бретани, в замке, а он принадлежит французской виконтессе. Я почти уверена, что едем мы из-за ее сына – он тоже будет там гостить. Папа хочет познакомить нас. Собственно, он так и сказал сегодня утром. Иначе уж и не знаю, зачем еще ему ехать в дыру вроде Сен-Рока.