Когда из поколения в поколение не передают любовь и желание развиваться как личность, соответственно этого и не происходит с приходом на эту землю маленького человечка, родившегося именно в той семье, которую он выбирает для своего комфорта.

Возможно, он её выбирает ещё и потому, что ему важно отработать свою карму, которую он в предыдущей жизни себе «подпортил», а сейчас вернулся, чтобы всё исправить и наладить. А, быть может, таким рождением он, наоборот, улучшает своё положение. Level up, так сказать, по сравнению с тем, что было до. Но это отступление.

Если в семье тебе не говорят, что тебя любят и ценят, что тобой восхищаются, если тебя забывают похвалить за прекрасно сделанную работу или домашнее задание, это оставляет неизгладимый отпечаток на всю оставшуюся жизнь.

Родители почему-то не задумываются о том, что пройдёт время и ребёнок, который совсем недавно бегал с игрушками и кричал «Мама, приготовь мне покушать!», будет точно так же бегать и кричать. Только эти крики уже будут звучать совсем иначе. Да и игрушки он уже поменяет на более взрослые. А всё то эмоциональное состояние, которое он испытывал в детстве, останется прежним; только вокруг уже будут не те маленькие дети, а совсем взрослые дяди и тёти, с которыми он будет себя вести именно так, как это видел в детстве, на примере своих родителей.

Вот так и я, когда вырос, не умел и не знал, как нужно общаться и вести себя со взрослыми людьми, потому что в детстве мне всегда говорили, чтобы я не лез и не высказывал своё мнение.

В общем, в моём детстве по неосознаваемой традиции не делалось ровно ничего, чтобы я вырос с нормальной, адекватной самооценкой. Наоборот, делалось всё для того, чтобы у меня не было своего мнения, ну и соответственно никакой самооценки. Вернее, она есть у каждого, только у одного – высокая, у другого – низкая, у третьего – адекватная. Я долгое время относился ко второй категории, у кого самооценка низкая.

***

Самыми запоминающимися событиями из детства оказались встречи с ремнём. Отцовским. За любую провинность, непослушание, несогласие. Так ремень, регулярно проходившийся по моему «мягкому месту», приучил меня к тому, что я всё делаю неправильно, не так, как от меня ждут, и вообще я «какой-то не такой». В дополнении к этому ремень стал для меня показателем нормы воспитания, неотъемлемой частью этого процесса и причиной ощущения, что родители дружили против меня.

Жил я с родителями и старшим братом, но чувствовал себя одиноким. Никто не жалел меня после принятия папиных «горячих ванн», да и брат время от времени проверял мои плечи на ударопрочность.

Спустя много лет я случайно узнал у мамы, что в детстве мой отец меня никогда не брал на руки. Признаюсь, мне стало непонятно, почему на руки не брал, но ремнём в руках проходился основательно. Принятие того, что отец не брал меня на руки, но поднимал на меня руку, проходило постепенно, через все положенные психологические стадии: отрицание («не может быть!»), злость («как он мог?!»), торг («может, мама просто не помнит?»), депрессия («родители меня не любили»), принятие («да, это так, и благодаря этому опыту, в том числе, я до сих пор ношу на руках мою 7-летнюю дочь Киру при любом удобном случае»).

А ещё у нас повелось обращаться к родителям на «вы». Мне даже было стыдно за это перед одноклассниками: все мамам и папам говорят «ты», и только мы с братом – «вы».

***

Во время прогулок с братом (я тогда ходил в детский сад, а брат учился в начальной школе) мы частенько заглядывали в мусорки, а они раньше были очень большими и стояли возле каждого подъезда, занимаясь, как при первобытнообщинном строе, собирательством.