Что? – попытался возмутиться я, но эмоции возмущения не испытал.

Вы уж нас извините, но мы просто в отчаянии. У нас специалистов нет. Все инженеры, кого мы приглашали, бегут отсюда. Один даже выбросился в окно, увидев пион стре́птоно́гии. А ведь мы были аккуратны, и даже везли инженера сюда на покрытом Асафи. Инженер умер. Его родным нам пришлось долго доказывать в суде, что то был несчастный случай. Трудно было также подстроить, что несчастный случай произошел в вашем городе на стройке. Если Вас интересует, то я, например, имею паспорт и прописку по месту жительства в городе. Это для того, чтобы решать дела. Иначе как же? Вот, смотрите. – Скрипун покопался за полами пиджака и вытащил замусоленный паспорт без обложки. Почти автоматично я принял его в руки и раскрыл. С фотографии смотрел Скрипун, почти такой же сухой, с выдвинутым подбородком и неправильным прикусом. Скрипун был такой же, как и сейчас, только черно-белый, отчего его глазки казались еще меньше. Я прочитал: «Укропин Иван Родионович». Рука Ивана Родионовича забрала паспорт, и я уставился ему в переносицу. Мои губы вопросительно пробормотали:

Пион стрептоно́гии? Что?

Всему свое время. Борис Степанович. Вы должны нас простить за суспензию, но нам действительно необходимо поле с овощами. Нам необходима вода в здании и чтобы Вы спроектировали укрепление для здания. Иначе мы все вымрем. – Тон Скрипуна изменился, и стал еще более медлительным. Он немного понурил взор, чего ранее не делал. – Осталось немного. Вы – наша последняя надежда. Вы построите чертежи?.. А потом поможете проконтролировать строительство?

Я молчал, не представляя, что можно ответить, а Скрипун продолжал:

Я не требую моментального ответа. Пусть сегодняшняя наша встреча будет просто ознакомительной. В нашу жизнь нельзя просто попасть и остаться спокойным. Поэтому мы прибегли к помощи медикаментов. И Вы совсем не пугаетесь. Так что Вы все хорошо обдумайте, и завтра вечером я позвоню Вам. Хорошо?

Хорошо, – тупо повторил я, снова погружаясь в какой-то ступор. Меня начало подташнивать. Где-то жутко задул ветер – точно такой же, какой я слышал в трубке телефона. Сквозняк, должно быть.

Поговорив с Иваном Родионовичем еще немного, правда, не помню о чём, я попросил его отвезти меня домой. Спать хотелось так, будто большие бабушкины руки уже укладывали меня в постель и накрывали толстым одеялом.

* * *

Не помню, как я добрался до дому, но, оказавшись в квартире, я прошел в спальню мимо жены, как-то постелил постель, разделся и плюхнулся поверх одеяла.

С тобой все в порядке? – спросила жена, кажется, рассерженным тоном.

Да, дорогая, я просто смертельно устал. – По-моему, я даже не договорил последние два слова.

Проснулся я в холодном поту в десять часов утра от душераздирающего и пронзительного крика. Сердце дико заколотилось, готовясь сделать прыжок из груди прямо в туфель, который я не убрал в коридор. Я бешено дышал, глаза мои пялились на зашторенные окна, но видели не шторы, а ржавые бетонные конструкции. Мне снилось, что я летал на каком-то сухом трупе в странное пугающее место. Как бывает обычно по пробуждению, я лег обратно и начал восстанавливать реальность по кусочку, отделяя сон от того, что происходило на самом деле. Все шло хорошо, как вдруг я обнаружил не состыковку, и меня снова бросило в пот ужаса. Как так? Где же я просчитался? Связывая себя с реальностью, я обнаружил во вчерашнем вечере дыру. Примерно с пяти часов. Я последовательно подбирал паззлы к пустоте, но ни один не подходил. В голове вертелось только название какого-то кафе, написанное осточертевшим шрифтом: «Башня волшебника».