Но в связи с нобелевской интригой пришлось отложить начало судебного процесса. Тогда и темп был потерян, и возник такой фактор, как быстро ширившаяся за границей пропагандистская кампания в защиту Синявского и Даниэля.

Вовсе же неожиданным был сбой на юридическом уровне. Как отмечалось выше, юристы, готовившие новое уголовное законодательство, не сумели найти удобную формулировку той нормы права, которая стала аналогом соответствующего пункта одиозной «пятьдесят восьмой статьи».

Отсутствие базы доказательств не удалось компенсировать пропагандистским натиском. Выводы Еремина и Кедриной оспорили другие писатели и литературоведы, отправившие в официальные инстанции соответствующие обращения. И это обсуждалось в иностранной периодике.

Антипастернаковская кампания в 1958 году прошла сравнительно гладко. Тогда в литературных кругах считался гражданским подвигом даже отказ нескольких известных литераторов присутствовать на собрании, где нобелевского лауреата исключали из СП.

Удалось создать видимость, что полемику ведут лишь две противоборствующие силы: единая «литературная общественность СССР» и враждебные ей «буржуазные журналисты». А в итоге Пастернак заявил публично о своей ошибке.

Несколько менее удачным оказалось «дело Бродского». Подсудимый не признавал себя виновным, за него заступались несколько известных литераторов. Но инкриминировалось ему лишь административное нарушение, а для иностранцев, не знавших советские реалии, тут ясности не было. Да и приговор сравнительно мягкий.

В 1965–1966 годах ситуация изменилась радикально. Протесты были в СССР открытыми, и протестующих оказалось неожиданно много. Отсюда следовало, что пресловутая «литературная общественность» вовсе не едина в осуждении Синявского и Даниэля. Это был сбой на пропагандистском уровне.

Главное же, что и адвокаты не отступали от выбранной подсудимыми системы защиты. Не просили снисхождения, а настаивали: преступления не было. И ссылались на формулировку части первой статьи 70. Тем не менее приговор был вынесен достаточно суровый.

Вопреки стараниям советских журналистов провал судебного процесса был явным. За границей и в СССР. Не помогла и организованная после вынесения приговора новая пропагандистская кампания – серия отречений.

Характерно, что спустя двадцать пять лет генеральный прокурор СССР опротестовал приговор, ссылаясь на ту же формулировку части первой статьи 70. Пришел к выводу, что не выявлены доказательства преступного умысла Синявского и Даниэля.

Отмена приговора была, разумеется, акцией не столько юридической, сколько политической. Но вывод прокурора все же можно признать вполне корректным.

Выводы сделало партийное руководство и в 1966 году. Разумеется, статью 70 УК РСФСР не отменили как нефункциональную. Однако юристы получили задание – подготовить новую, причем сформулировать так, чтобы не стеснять правоприменителей.

Юристы выполнили задание вскоре. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР с 16 сентября 1966 года республиканский УК был дополнен статьей 190’ – «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй»[56].

Аналогичные статьи введены в УК остальных союзных республик. Правда, несколько позже.

Обновленная формулировка была несколько удобней – правоприменителям. Там вообще не упоминались «агитация», «пропаганда» и «цели».

Не было и речи о чем-либо «антисоветском». Статья гласила: «Систематическое распространение в устной форме заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно изготовление или распространение в письменной, печатной или иной форме произведений такого же содержания…».