В предвечерней тишине слышалось мерное тиканье старинных кухонных часов – так неспешно, капля за каплей, утекало время, а Мария Станиславовна лежала прямо в одежде на незаправленной кровати, ожидая угасания очередного бессмысленного дня. Голова была тяжёлой, словно свинцовая гиря, и от каждой мысли о собственной беспомощности бетонная плита, придавившая грудь, чуточку прибавляла в весе. Мрачные думы, тягучие, как смола, маслянистым чёрным потоком струились по пустынной долине рассеянного сознания.

Путаясь в ворохе тягостных воспоминаний, среди которых по временам подобно молниям вспыхивали непрошеные образы и скорбные мысли, Мария Станиславовна тщетно силилась понять, когда именно всё пошло не так. Может, спрятанные под благородной маской чисто научного интереса, её искания на самом деле были лишь плохо осознаваемой попыткой разобраться в хитросплетениях собственного разума?

Укус какой, спрашивается, безумной мухи привёл её к вопиюще абсурдному решению стать врачом?

Был ли это безрассудный протест против родителей-технарей, с детства пытавшихся привить ей любовь к точным наукам и, вероятно, несколько переусердствовавших в своём стремлении? Теперь они были далеко за пределами этого унылого города, который Мария Станиславовна с невиданным упорством, достойным лучшего применения, отказалась покидать. Далеко в пространстве, и даже ещё дальше – в другом мире, где царит истинная наука, настойчиво и неумолимо, точно ледоход, пробивающаяся сквозь мрак непознанной вселенной, вглубь, к неведомым микроскопическим областям, таящим среди чарующего квантового хаоса новые гипотетические частицы-волны, которые только того и ждут, чтобы их вычислили и поименовали. И телефонные голоса их, полные заботы и нежности, из этого дальнего мира звучат отчуждённо, расплывчато, точно в полузабытом сне – во сне, от которого не может пробудиться её скованный унынием разум.

Учёба всегда давалась ей без особого труда, и единственными помехами на пути к знаниям были, пожалуй, только некоторая мечтательная рассеянность да по временам нападающее ощущение тщетности бытия, лишающее сил и стремления к какой-либо деятельности. Но рано или поздно разум стряхивал оковы оцепенения, и тягостная обездвиженность мысли и чувства развеивалась, точно туман на рассвете.

Увлёкшись психиатрией на четвёртом курсе, Мария Станиславовна, как ей тогда казалось, нашла свой путь в жизни, которую мечтала посвятить науке – только не такой точной, как хотелось родителям. Психиатрия представлялась оптимальным выбором, поскольку позволяла оставаться на границе противоречивых альтернатив в состоянии наблюдательной невовлечённости.

С одной стороны, занятия соответствующими исследованиями позволяли избежать как чистых абстракций, пугающих математическими формулами и вычислениями, так и грубо практической врачебной деятельности, нисколько не вдохновлявшей Марию Станиславовну с самого начала. С другой стороны, фигура психиатра, окружённая романтически-мистифицированным ореолом таинственности, представлялась стоящей на туманной, неясной, расплывчатой границе между общепринятой надёжной реальностью и зыбким миром безумия. Психиатр, словно мудрый маг, сменивший колдовскую мантию на белый халат, вооружённый научным методом и благословлённый могущественными силами общественного признания, мог проходить сквозь бушующие бездны мрака и хаоса, оставаясь невредимым.

С момента увлечения психиатрией Мария Станиславовна проводила много времени за чтением книг и статей по специальности, так что уже на первом году ординатуры неплохо разбиралась в известных биологических механизмах душевных заболеваний и построенной на расчленении мозга до наглядных электрических и биохимических процессов фармакологии. В отделении, преодолевая природную необщительность, сначала при поддержке старших коллег, а потом и самостоятельно она подолгу беседовала с пациентами и без труда распознавала в их речи и поведении именно те признаки ненормальности, что описаны в учебниках. И видимый хаос чужого безумия, освещённый лучом её разума, обретал стройную упорядоченность, ложился ровными строчками историй болезни в медицинские карты.