Снаружи творился настоящий ад. Вся боевая техника, которая базировалась неподалеку, была разбросана по всей территории и горела. Суровьев кинулся к одной из уцелевших гражданских машин, припаркованных возле здания штаба, и попытался в нее сесть, но обнаружил за рулем солдата, который пытался завести автомобиль.

– Да ты что делаешь, дезертир?! Ты куда собрался?! Держать оборону! – проревел полковник и, схватив за шиворот солдата, выбросил его из машины.

– Эй, полковник! Помоги! – вдруг послышался хриплый голос.

Суровьев обернулся и увидел Приггена, сидящего на земле и державшегося за живот, раскромсанный обломком ЗРПК. Полковник нехотя подбежал к наемнику и, схватив его, потащил к машине.

– Аккуратней, полковник, а то мои кишки наружу вывалятся, – прохрипел Пригген.

Суровьев усадил наемника на переднее пассажирское сиденье после чего уселся сам за руль и дал по газам. Проехав пару километров под ракетным огнем вражеских штурмовиков, Суровьев добрался до блокпоста, который уже вовсю пылал.

Пригген тем временем что-то бормотал про себя, а потом еле выговорил:

– Встретимся в следующей жизни, полковник… – после чего свесил голову на бок.

– Этого еще не хватало, черт возьми!

Через десяток километров, Суровьев заметил впереди отряд своих солдат. Один из них тут же что-то крикнул и, схватив гранатомет, принялся прицеливаться в автомобиль Суровьева.

– Да ты что … делаешь! Это же гражданский транспорт! – заорал матом Суровьев, но солдат уже выпустил ракету по автомобилю.

Полковник, к этому моменту снизив скорость, на ходу в последний момент выбросился из машины, как ее тотчас же разнесло в клочья. Суровьев, ударившись головой о камень, лежащий на обочине, потерял сознание.

Спустя сутки

Полковник медленно открыл глаза и огляделся кругом. Он лежал на мобильной больничной койке в каком-то автобусе, заполненном ранеными солдатами.

Суровьев тут же лихорадочно запустил в карманы руки и обнаружил в них паспорт, военный билет и деньги.

– Фух! – выдохнул он.

Он ощупал свой забинтованный лоб и пробормотал:

– Где я?

– А, очнулся. Ты уже на польской территории. Хорошо, что тебя обнаружил наш эвакуационный автобус, а то так бы и умер там на обочине, – ответила Суровьеву девушка в военной экипировке, которая перевязывала девочке лет восьми руку.

– А ты кто? – спросил Суровьев и простонал: – Голова гудит как!

– Я парамедик. Да не ной ты как ребенок. Смотри, этой девочке Елене повезло куда меньше, чем тебе: ей оторвало кисть руки после контакта с миной.

Полковник посмотрел на девочку и призадумался, продолжая ощупывать голову. Тут автобус остановился, и Суровьев замер. Через пару минут дверь в него открылась, и внутрь вошли двое солдат в натовской экипировке. Медик что-то им сказала на английском, и те, молча кивнув, принялись аккуратно выносить на носилках раненых. Суровьев, дождавшись момента, юркнул из автобуса и, оказавшись снаружи, быстро зашагал подальше от него.

– Эй, стой! – вдруг послышался сзади окрик на английском.

У Суровьева душа ушла в пятки. Он остановился как вкопанный и медленно повернулся назад.

– К нему тут же подошел натовский военный и вновь спросил по-английски:

– По-английски понимаешь? Ты как тут оказался?

– Я… Меня подобрал эвакуационный автобус… – пробормотал Суровейко на ломаном английском, с ненавистью глядя на солдата.

– Документы есть?

Полковник тут же вытащил паспорт с военным билетом и протянул их военному. Тот тут же подозвал другого солдата и передал ему документы.

– Старшина Суровейко, вооруженные силы Украины, комиссован по состоянию здоровья, полученные увечья – огнестрельное ранение в области торса, – проговорил второй военный, изучая билет.