Каюта Лазарева ничем не отличалась от остальных. Побывал я в ней в самый первый день после прилета, надеясь, что дружба с Пашей позволит увидеть то, чего другие не смогли. Безрезультатно. Потом полгода работы совершенно закружили, и сюда я больше не заходил. А после того, как нас изолировали, стал приходить опять. Каждый вечер заглядывал на какое-то время, садился за рабочий стол друга, крутился в кресле, вспоминал разные совместные мероприятия на Земле.

В отчетах говорилось, что заболели Лазарев с коллегами после одной из вылазок на берег реки. Биологи решили собрать образцы растительности для изучения. Тогда еще не могли разобраться, почему у растений нет плодов и каким способом растения размножаются. Не совсем понятно это и сейчас, но кое-что стало проясняться.

Всех десятерых пришлось эвакуировать. Они лежали без сознания возле воды, целые и невредимые. Только шлемы сняты. Надо сказать, первые полчаса ребята поддерживали с базой связь. А потом перестали отвечать. На них были те же Л15, что и у нас. Оставалось загадкой, для чего космонавты сняли шлемы.

К разгадке отсутствия плодов местной фауны почти удалось приблизиться во время последнего выхода, после которого попали на карантин теперь уже мы. В экспедиции было пятеро. Космонавты-исследователи, универсалы, способные выполнить любые изыскания, имеющие неплохой опыт работы в разных условиях. Со мной на глиссере в тот день полетели Чайковский, которого для краткости звали Чайкой, Петер Костка (Костик), Горовичка и Смирный – Сергей Смирнов.

После нашего возвращения у руководства возникла проблема. И заключалась она в скафандре. Легкий Л15, который использовался для выхода на Хорос, идеально подходил для работы. Ткань не пропускала воздух, фильтр на спине прекрасно справлялся со своей задачей- не дать попасть в организм здешней атмосфере. Шлем, позволявший хорошо видеть и свободно вертеть головой. При его производстве использовался какой-то новейший пластик. Шлем невозможно разбить никаким инструментом, он защищал голову при легком ударе. На Земле Л15 вовсю применяли при разных экстремальных работах. И даже в воде шлем позволял удобно себя чувствовать на глубине до двухсот метров. Неоспоримое достоинство скафандра – перчатки. Когда космонавт брался за что-нибудь, сохранялось ощущение, будто держишься просто рукой. Раньше в любом скафандре тактильных ощущений в перчатках не было. Поговаривали, что на Земле работают над возможностью переноса таких тактильных ощущений на всю экипировку, а не только перчатки. Если правда, труд космонавта-исследователя станет еще комфортнее.

Мы пролетели от базы километров пятнадцать и высадились на берегу реки. Смирный с Горовичкой, едва выпрыгнули из глиссера, начали колдовать над дроном, который намеревались запустить на время нашего отсутствия. Они потом еще хотели выкатить и передвижного робота-исследователя. А целью нашей тройки была пещера, располагавшаяся в склоне горы, покрытой лесом. И пробы почвы по пути следования. Примерно полтора километра. Чайка и Костик достали внушительные мачете и пошли за мной.

– Будем надеяться, что они не понадобятся, – сказал я, как только мы вступили в густую траву. Трава росла по пояс и занимала все расстояние до склона.

В пещеру пытались попасть наши предшественники – предыдущая экспедиция. Не получилось там что-то. А до этого в нее попробовали запустили робота. Робот проехал метров двадцать от входа. Успел передать изображение – пещера оказалась достаточно большой, уходила куда-то вниз, плавненько так. Слышался шум воды. А потом сигнал пропал. Робот тоже. Просто перестал выходить на связь. Нам предстояло найти его и вернуть.