Через неделю мы с тремя коллегами, с которыми установились приятельские отношения, спорили, куда податься в день праздника. Который как раз выпадал на субботу. С утра выпил – целый день свободен.

Ребята хотели отдохнуть излюбленным способом. Взять трёхлитровую банку домашнего вина и поваляться на пляже. Благо, солнце уже припекало ощутимо. Я возражал, что уже открыл купальный сезон в прошлую субботу, и теперь мне интереснее поход вглубь полуострова.

Сопротивлялись они недолго, ибо против живописных горных видов никто принципиальных возражений не имел. Единственное неудобство – расписание маршруток до Бахчисарая. То есть, надо было ехать на машине. Но нашёлся непьющий Толик Пономарёв, избавивший именинника от необходимости оставаться трезвым.

За окном мелькали предгорья. Товарищи не уставали меня поздравлять с новым годом. С новым годом моей жизни. Толян сделал мне обалденный подарок. Где-то с месяц назад я намекнул, что в моей фонотеке очень много песен, но одну я выловить в интернете не могу. Это была мелодия, что в стародавние студенческие годы мелькала в телерекламе только что появившегося процессора «Pentium 4». Я мог напеть мелодию, но никто не мог ответить мне имя автора и название песни. А он нашёл, через какие зацепки её отыскать, и сейчас она играла в салоне.

Песня, как назло, о молодости и беззаботности:

We are young, we run green,

Keep our teeth nice and clean,

See our friends, see the sights, feel alright,

We wake up, we go out, smoke a fag,

Put it out, see our friends,

See the sights, feel alright^>5.

А я чувствовал, как никогда, что сегодня стал на целый год старей.

Выйдя из машины с начатой бутылкой в руках и целой в сумке, мы проследовали мусульманское кладбище, что усилило мою склонность к чёрному юмору.

И, постепенно приканчивая выпивку и закуску, стали искать вход в пещерный город Чуфут-Кале.

Ром уже взялся за дело и, вспоминая крылатую фразу, я нарочито перепутал порядок слов, вызвав дружный смех приятелей:

– Жизнь проходит, а дерево не построил, дом не родил, сына не посадил.

Ещё одна бутылка полетела с обрыва, а тропинка стала совсем узкой и пошла в никуда.

Вспомнилась старая пародия на старую песню: «Куда ты, тропинка… Тропинка, ты куда?»

В общем, хоть разум уже был малость замутнён, мы поняли, что надо разделиться. Заблудиться не заблудимся – телефоны-то есть у всех, а то, что мы – исследователи по натуре, подсказывало нам сфотографировать побольше пещер изнутри и снаружи. Да и отлить бы не мешало – несмотря на отсутствие народа в горах, давний рефлекс заставлял искать укромные места.

Я забрался выше всех – у входа в эту пещеру над уровнем моря было, наверно, метров шестьсот.

В дальнем углу бил родник, сливавшийся по склону блестящим ручейком.

Попив холодной и вкусной родниковой воды, я стал освобождать организм от жидкостей, выпитых ранее.

Гадить прямо в родник, конечно, не стал, пристроившись делать своё грязное дело в углу поближе.

Едва успев застегнуть ширинку, ещё стоя спиной к выходу, я интуитивно почувствовал, что не один.

И не обманулся.

Через секунду над моим ухом прочирикало звонкое сопрано:

– Нарушаем общественный порядок, молодой человек?

Я оглянулся и остолбенел, не поверив увиденному в лучах света, заливавших вход в пещеру. Я скорей бы поверил, что на склоне соседней горы пасутся кентавры.

– Хиросима, – только и смог произнести я тихим растерянным тоном.

– Птица-Сокол, – удивилась она не меньше моего.

В следующий миг я вспомнил все обстоятельства, при которых закончилось наше первое и последнее свидание и, попытавшись придать голосу побольше цинизма, спросил с деланным равнодушием: