Гончаренко несколько смутился, потом отвел друга в сторону и заговорщицким тоном поведал:

– Ты будешь удивляться, но у меня… никакого секрета нет, просто я люблю их по-настоящему. Вы ведь пытаетесь их… победить, выпендриться, самоутверждаясь подобным способом. Потом друг перед другом хвастаетесь своими победами. А у нас так не принято, я искренне люблю каждую, я подчеркиваю – каждую.

– У вас – это на Украине?

– Именно там.

– Ты хочешь сказать, что у нас, у русских, любят по-другому?

У Стаса возникло желание схватить друга за воротник и припереть к стенке, но он сдержался.

– Не вообще у русских, – тряхнув кудлатой рыжеватой шевелюрой, уточнил Гончаренко, начав тыкать пальцем в окружающих. – А конкретно у тебя, у него, у него… И так далее.

– Позволь, а как же ревность остальных? – не поверил Стас. – Это на подкорковом уровне сидит в каждой женщине, по-моему.

– Понимаешь, женщины чувствуют фальшь, – не расслышав последнего вопроса, Гончаренко произнес фразу так, словно находился не в коридоре «теорки», а на трибуне Дворца Съездов. – Даже самую малую. Сердцем. Надо быть с ними искренним. Это получается лишь в одном случае – когда любишь по-настоящему.

– Но невозможно по-настоящему любить сегодня одну, завтра другую. Та, которую разлюбишь, начнет ревновать, мстить.

– Разве я обещаю любить до гроба? Я сразу расставляю все точки над i, честно признаюсь, что сегодня я без ума от тебя, а кто будет завтра – посмотрим. И кто тебе сказал, что можно любить только одну? Султан в гареме любит сразу всех. По-настоящему, подчеркиваю!

– Что, и никто не ревнует?

Богдан почесал в затылке, словно припоминая, были ли случаи ревности в его жизни, потом пожал плечами:

– У меня со всеми бывшими нормальные отношения, я их всех люблю. Короче, надо иметь подход, оговаривать все на берегу, чтобы потом избежать нежелательных последствий. Спокойно, без эмоций.

– Иди ты! – отпрянул Стас от него, как от прокаженного.

– Можешь не верить, но это так. Другого ответа ты от меня не услышишь все равно.

– Так, может, ты… это… Мужчина по вызову? – неосторожно предположил Стас, через секунду пожалев об этом.

– Знаешь что, – обиженно отрезал Гончаренко. – Ты этого не говорил, а я этого не слышал. Разговора не было, и больше ко мне не подходи с этими глупостями! Мужчина по вызову берет деньги, а я – исключительно ради удовольствия. И я выбираю всегда сам, запомни, а мужчина по вызову – нет.

– Извини, старик, вырвалось…

– Ладно, проехали…

Разговор случился примерно месяц назад. С тех пор ни разу больной темы друзья не касались.

Сегодня, выслушав рассказ Стаса о вчерашней неудаче, Богдан, ни минуты не колеблясь, выдал вердикт:

– Я так и думал.

– Что ты думал? Что ты опять удумал?

Положив руку на плечо Стаса, однокурсник прошептал в ухо:

– Месячные! В этом вся причина, уверен! Женщина в такие периоды сама не своя. Словно выключена из процесса, зуб даю.

– По-моему, ты несешь откровенную ересь, – Стас откинул его руку.

– Можешь не верить. Дело твое.

Суетившиеся вокруг студенты замерли, словно кинопроектор сломался и кадр «застрял» на экране.

Ничуть не обидевшись, Богдан кивнул, мол, надо выйти в коридор, и не спеша направился из аудитории. Стасу ничего не оставалось, как последовать за ним.

Расположившись возле Клятвы Гиппократа, высеченной на мраморе, однокурсник продолжил прерванные рассуждения:

– Сам посуди: вы планировали погулять, зайти в кафе, ну, немного потанцевать – максимум. Это – потолок, усекаешь? От чашечки чая, на которую ты мог напроситься поздним вечером, любая женщина может придумать тысячу причин отказа. Для того сценария, который был приготовлен и утвержден на всех уровнях, месячные не помеха, в кафе наверняка женский туалет есть, где всегда можно поправить, заменить, выкинуть…