– Мы в какой стране живем? – неожиданно поинтересовался он. И сам же себе ответил: – Правильно, в стране равных возможностей. Где бы ты ни родился: в деревне, в городе, – эти возможности равны. У каждого есть шанс.

– Чушь собачья, – выдохнул Стас в сердцах. – Не жил ты в деревне, не знаешь, что такое распутица весной, что такое обложные дожди осенью. Ты учился в городской школе, по чистенькому асфальту ходил в ботиночках. Тебе не понять того, кто в кирзачах да в галошах месил грязь. И ты хочешь сказать, что у нас равные возможности? Самому-то не смешно?

– Я же говорю – политику партии ты не понимаешь. Аполитично рассуждаешь! У нас так декларируется! Думаешь, наш Маслов – это не политика? Еще какая! А ты его, мягко говоря, послал.

– При чем здесь Маслов? – рассмеялся Пермяков. – Он и в партии-то не состоит! Наверное…

– Вот именно – наверное. А как же ему тогда кафедру доверили, если он в партии не состоит? – поставил вопрос ребром Ильдар. – Заведовать кафедрой и быть при этом беспартийным – это все равно что жить в обществе и быть свободным от него. С беспартийного не спросишь по всей строгости.

Стас так и не понял тогда: серьезно говорит однокурсник или прикалывается.

– Как у тебя все гладко получается!

– Ты бы слушал да на ус мотал, пока я жив. Чтобы знал, что говорить, если вызовут на ковер. Там надо базар фильтровать! А то брякнешь не то, у кого мы тогда будем списывать?

Фонарь тускло освещал проталины на асфальте, облезлую скамейку у подъезда, покосившуюся урну. Стас поднял голову и почему-то вздрогнул. Перед глазами светилась одна-единственная надпись – «Аптека».

Не сразу в голову пришла разгадка столь необычного рефлекса. Каких-то полчаса назад он в общаге беседовал с Яковом Блюмкиным, тот спешил поскорей закончить разговор, то и дело заглядывая в крохотную книжицу. Стас поинтересовался, попросил полистать.

Книжицей оказался томик стихов Александра Блока. Особенно врезалось в память четверостишие:

Какая-то магическая сила таилась в строчках. Разобраться, что это за сила, он не успел. Взглянул на часы, вспомнил, что опаздывает на свидание с Людочкой, вернул книжку хозяину и помчался.

И хотя думал всю дорогу о другом, строчки на уровне подсознания не исчезали, не растворялись. Когда же наяву увидел фонарь, ночную улицу и аптеку, они словно вынырнули из глубокого омута.

Попробуй тут не вздрогни.

– Мог бы и цветы купить, рыцарь! – Людочка подошла незаметно, похлопала его по плечу, посмотрела с укоризной. – Или стесняешься?

– Извини, мне показалось, – смутившись, он сунул руку в карман. – Мне показалось, что цветы для тебя не так много значат, как…

– Это почему еще? – она надула губки, нахмурила брови, став похожей на капризную принцессу из фильма «Старая, старая сказка».

Они брели по Комсомольскому проспекту, то и дело пропуская спешащих в разных направлениях прохожих.

– Ну, потому, что тебе их и так дарят на выступлениях. Одним букетом больше, одним меньше. К тому же постоят они в вазе пару дней и завянут. Даже памяти не останется.

– Какой ты все-таки глупый, – вздохнув, Людочка взяла его под руку. – Цветы нравятся всем женщинам… Без исключения.

– Погоди, не перебивай, – с этими словами он достал из кармана маленькую коробочку. – Поэтому я решил подарить тебе цепочку.

Людочка остановилась, он повернулся к ней, протянув подарок.

В этот момент какой-то шустрый малый, выскочив как черт из табакерки, буквально вырвал у него из рук коробочку и пустился наутек. Стас рванул было за ним, но несколько раз запнулся и, потеряв равновесие, шлепнулся в весеннюю жижу. Представить, как глупо он выглядит в глазах своей девушки, не успел, так как быстро вскочил и продолжил преследование, которое продолжалось почти целый квартал.