– Поздно уже, отправляйтесь спать. А мне нужно собраться с мыслями и хорошенько все обдумать, – уставшим голосом пробормотала Гертруда.

После разговора она долго ворочалась в постели, пытаясь уснуть. В голову лезли тревожные мысли: «Неужели я не смогу спасти ребенка? А ведь я могла бы помочь ей, развить дар, но королевские маги не оставят ее в покое».

В конце концов, ей все-таки удалось забыться тревожным сном.

Рано утром Гертруда объявила о своем решении.

– Навсегда избавлять девочку от дара я не буду, – начала она, – но постараюсь временно запереть магическую силу Деи, чтобы никто не смог обнаружить даже малейшую искру.

– А что же будет потом? – испуганно воскликнула Эльза.

– Не знаю, – громко ответила Гертруда. – Дальше Дея будет решать сама. А сейчас не мешайте, мне нужно приготовиться к ритуалу.

Дея Галэм сидела на лавке у окна, держа на коленях кошку. В этот момент она была удивительно похожа на мать: такая же светлая кожа, такой же овал лица. Ей едва исполнилось шестнадцать, хотя на вид ей сложно было дать больше четырнадцати лет. Худенькая, с огромными синими глазами, осторожной улыбкой и длинными светло-русыми косами.

Ее мать, сестра Гертруды умерла десять лет назад. Через год Ансельм женился на Эльзе, и хотя мачеха была доброй женщиной, но не смогла заменить девочке мать. Порой ей казалось, что Ансельм, глядя на дочь, видит в ней образ бывшей жены.

В очаге равнодушно потрескивало пламя. Низко наклонившись над котелком, Гертруда помешивала травяной отвар. Иногда она втягивала носом воздух, словно пыталась уловить какой-то только ей знакомый аромат. Племянница сидела рядом и с любопытством наблюдала за ловкими движениями рук тети.

Все стало проясняться к вечеру, когда на землю опустились сумерки. Темные сучковатые кусты во дворе были похожи на зловещих чудовищ. Дом наполнила гнетущая тишина.

– Выпей это, детка, – сказала Гертруда, протягивая племяннице чашку с душистым отваром.

Дея доверчиво приняла из тетиных рук напиток и сделала небольшой глоток.

– Пей, пей, родная, этот чай придаст тебе сил, – пробормотала женщина. – Да простит нас за все Светлоликая мать!

Гертруда начала тихо, нараспев шептать слова заклинания. Постепенно голос ее стал отдаляться. На глаза Деи навалилась тяжесть, руки и ноги ослабли, а после чего наступила тьма.

Сквозь сон она слышала голоса родных, улавливала какой-то непривычный шум, а потом ощутила внутри себя холодную пустоту, от которой стало тяжело дышать.

Изо всех сил она пыталась открыть глаза, но веки словно склеились.

Дея видела себя со стороны. Ее хрупкое тело лежало на столе, уставленном свечами. У изголовья стояла тетушка, читая нараспев заклинания. Эльза сидела на скамье у окна, незаметно утирая платком слезы. Напротив нее сидел Ансельм, с беспокойством глядя на дочь.

От внезапного невероятно громкого звука, похожего на высвободившуюся пружину, Дея вздрогнула, распахнула глаза и стала озираться. Мачеха и Гертруда не шевельнулись, словно ничего не произошло.

С лежащих по обе стороны от тела ладоней полился голубоватый холодный свет. Вскоре всю ее охватило сияние, от которого на стенах заплясали разноцветные всполохи.

Голос тетушки гулким эхом прокатился по дому.

Пол задрожал, за окном завыл ветер и с размаху ударился в стекла. Дея почувствовала, как внутри нее будто бы резануло острыми осколками. Из ее носа, ушей и уголков глаз потекли струйки алой крови. Она закричала от невыносимой боли.

Огромный черный вихрь ворвался через распахнувшуюся дверь, сдирая с окон занавески и переворачивая домашнюю утварь.

– Держитесь, – крикнула Гертруда. – Сила ее магии очень велика, мне сложно остановить ее.