Всё равно капля в море по сравнению с эльфами.

В частности, поэтому Дан старался с людьми не сближаться. А смысл? Они состарятся и умрут, тогда как он будет полон сил и энергии ещё лет двести.

С Рупертом судьба столкнула его против воли, заставив зауважать, а потом практически принять в побратимы этого строгого, но разумного человека. На тот момент Маркос был умнее, опытнее и успел дважды спасти юному эльфёнку жизнь.

Война ещё и не так перемешивает судьбы.

И теперь Дана особенно раздражало, что разумный, в общем-то, человек не желал прислушаться к доводам рассудка в его лице и продолжал упорствовать.

– Я знаю, что они шпионы. Думаешь, мы их просто так пустили именно в эту Академию? Пусть изучают, секретных методик здесь не преподают, дети в их группе молодняк сплошной, несмышлёный, а те что постарше – всё равно никаких секретов не выдадут. Не знают потому что. Их же не на спецкурс взяли и не в секретную службу. Пусть убедятся, что с людьми можно иметь дело. Не такие уж мы и страшные.

Дан вздохнул. В сказанном была своя логика, но цинизм ситуации угнетал его чувствительную целительскую нервную систему. Его сородичи будут вытягивать информацию из подопечных его названного брата – от подобного положения веяло маразмом и дурной комедией.

– И потом, это был приказ короля. А с приказами не спорят, забыл? – забил последний гвоздь в крышку гроба дискуссии Маркос.

«Королю виднее», – молча согласился Дан.

– Ну хоть поселил бы их отдельно, – буркнул он, уже не особо надеясь на понимание.

– Куда? В город, чтобы они там таки что-нибудь выведали? – хмыкнул Руперт. – Лучше пусть сидят у нас тут, под присмотром.

Маркос упёрся напрочь. Если поместить молодняк отдельно, они обрастут слухами и легендами, и факультеты посходят с ума. А вот если их поселить вразнобой, станет очевидно, что эльфиечки какают отнюдь не розами, остроухие парни ничуть не красивее местных, только уши больше, и не факт, что всё остальное соответствует. Обыденность не вызывает нездорового интереса. Посудачат месяц и перестанут замечать.

Вон сколько сплетен было вокруг первого вампира в Академии. Сам Маркос тогда студентом был. И с чесноком на занятия ходили, и крестами обвешивались. Пока однажды мудрый ректор не предложил померяться силой с красноглазым в честном бою.

Не самый сильный боевой маг уделал кровопийцу под орех. Хорошо, контур поединочного поля удержал бойцов от плачевного исхода. Вампир оказался алхимиком, задохликом и лабораторной крысой.

С тех пор суеверий в стенах Академии поубавилось.

Хотя простой люд по-прежнему настороженно относился к красноглазым и при их появлении бросался чесноком, несмотря на то что оборонного свойства последний не имел вовсе. Если только брошенный меткой рукой в глаз.

Вампиры обитали во влажной долине, где постоянно шли дожди, либо висели туманы. Солнца они практически не видели, отсюда отсутствие пигментации. Альбиносы появлялись и среди людей, обыкновенная генетическая мутация, в вампирских семьях ставшая нормой. Естественно, как только они попадали в обычный, хоть изредка балующий обитателей солнцем климат человеческих территорий, у несчастных начинались приступы – глаза не выдерживали яркости, кожа обгорала моментально. Приходилось заворачиваться в плащи с капюшонами и стараться не выходить на улицу.

Причём прятались не столько от солнца, сколько от суеверных, тёмных горожан.

Данатриэль снова поморщился от воспоминания, пристраивая голову на подушке поудобнее. Он и сам таким образом уже пять лет сидел под присмотром – и вовсе не питал по этому поводу иллюзий. Нет, в город его выпускали, он же не пленник. Погулять по набережной, пообедать в таверне и словить на себе сотню-другую любопытных, враждебных или вожделеющих взглядов он имел полное право. Как и на практически незаметное, бесшумное, растворившееся в тени подворотен сопровождение, отслеживавшее каждый его шаг и вздох.