К моему удивлению, на нас никто не напал. Ночь вообще прошла мирно, а утреннее солнышко так и вовсе должно было приободрить прозябших за ночь людей. Вот только моё настроение было на нуле, как и самочувствие. Вторые сутки без сна давались тяжело, и тащить себя по заснеженной дороге приходилось усилием воли. Благо, выспавшись, Варфа шла по тропе уже сама, укутанная в шерстяной шарф, который ей одолжил Горунар взамен непрезентабельной козьей шкуры. Для маленький девочки он был сродни целому плащу. А ещё суровый обычно здоровяк умыл её талой водой, очистив лицо и руки от засохшей крови. С одеждой такое проделать было нельзя, но всё равно выглядеть девочка стала куда лучше.

Почти сразу выяснилось, что ночлег мы разбили неподалёку от мертвеца. Каких-то пару сотен метров мы не дошли до почти голого окоченевшего тела, с которого товарищи постеснялись стащить разве что его нательное бельё. Раскуроченная ступня и перерезанное горло говорили сами за себя.

– Долетался дятел, – прокомментировал Колтун, а Горунар своей огромной лапищей прикрыл девочке лицо, чтобы та не видела обезображенное тело.

Когда в отдалении показалась Заречная, я, наконец, смог позволить себе облегчённо выдохнуть. Дальше должно быть проще.

Деревня встречала нас тишиной и безлюдьем. Разнесённые по округе слухи об одержимой девочке-ведьме с каждым пересказом обретали всё новые краски и нагоняли всё больше жути на простых людей. Вот они и попрятались по своим домам, завидев нас на мосту через реку. Впрочем, сказать, что их опасения напрасны, тоже нельзя, а значит, такое поведение оправданно. Подглядывание же за нами из окон своих домов можно считать приемлемым компромиссом между природной осторожностью и неискоренимым любопытством.

Но вот кому нельзя было уклониться от встречи с нами, так это Митару, главе ополчения, которого староста по давней традиции отрядил разбираться с проблемными гостями.

– Нашли, значит? – спросил он, глядя на Варфу, которая так и продолжала жаться к моим ногам, боясь отпустить меня хотя бы на миг.

– Как видишь, – не стал я отрицать очевидный факт.

– Славно, – кинул он и улыбнулся Варфе сквозь свои пышные усы.

Но та такое проявление симпатии не оценила, и вовсе спрятавшись за моей спиной.

– Привязалась она к тебе, Максим. К добру ли это? Или тебя всё же Мазаем стоит звать?

– Зови как хочешь, к делу это не относится. Мы отдохнём немного, затем заберём лошадей и двинем в Заставу. Надолго в Заречной не задержимся. А то, я смотрю, не всем по нраву наш визит.

– За то винить их не стоит. Лошади ваши в целости, отдохнуть и перекусить можете в Белом пятачке. На ночлег остаться не предлагаю, сам понимаешь… Но и отказать не смогу.

– Ясно, тогда, думаю, будет лучше если мы двинем в путь уже сегодня. Нас время тоже поджимает.

– Я распоряжусь, чтобы готовили ваших лошадей. Дорогу до трактира ещё помнишь?

– Не заблудимся. Бывай.

Ели мы тоже в гордом одиночестве, даже трактирщик, что когда-то благодарил меня за спасение его племянника, ретировался сразу же, как самолично вынес еду с кухни. Но это не испортило нам удовольствия от горячей и сытной еды. Ещё поспать бы…

– А ты почему не ешь? – Горунар пододвинул Варфе тарелку с похлёбкой из петуха и овощей. – Разве не голодная?

– Я… Я уже ела, что-то не хочется… Б-у-ее…

Девочку вырвало прямо под стол ошмётками плохопереваренной сырой печени. Видимо, она вспомнила, что именно она не так давно ела.

– Вот и правильно, нужно желудок очистить, – Горунар и виду не подал на такое происшествие, тем боле он уже был в курсе, в каком состоянии я её нашёл. – Чтобы туда нормальной еды побольше влезло. На вот, прополощи рот.