Интересно что он думает обо мне…

Хотя можно и не спрашивать – я в принципе уже и сам догадывался.

И при этом чувствовал я себя просто обалденно – вот так вот, весь в грязи, стоя посреди разбитой грунтовки у черта на куличках, выслушивая лекцию от незнакомого деревенского мужика, понимая, что придется потратить часы на чистку машины, я стоял и улыбался до ушей, голова продолжала чуть кружиться после крепкой сигареты, а настроение витало под самыми облаками, если даже не выше.

И когда я себя так хорошо чувствовал в городе? Да может и никогда…

**

До деревушки я все же доехал – той самой окольной дорогой, что немалую часть пути шла через лесную просеку. По пути встретилось несколько укутанных зеленью кирпичных осколков далекого советского прошлого, то ли заброшенных, то ли даже недостроенных. И наконец я взобрался до возвышения, на котором раскинулась деревня. И здесь я остановился надолго, влипнув взглядом в один из самых потрясающих весенних видов на моей памяти – вдаль и вдаль тянулись кое-где уже распаханные, а кое-где еще нетронутые клинья полей и перелески, убегала вдаль узкая блескучая лента той самой речушки, зажатой корявыми старыми ивами. В груди что-то зашевелилось, словно сердце забилось о ребра, сигнализируя – вот и найдено то самое место для жизни. Красивая глушь – как ты и хотел.

Тяжело вздохнув, я выбрался из машины, обошел ее и взглянул на деревню. Ну… мне потребовалось минуты две, чтобы в деталях разглядеть мертвое селение, от которого, по сути, осталась лишь одна улочка, вдоль которой стояли длинные бревенчатые дома. А вон и тот дом, чье фото имелось в объявлении – только фотографировали его с фасада, а я стоял в начале улицы и смотрел на перекошенный бок и частично проваленную крышку. Да… это не дом, а мертвец. И печная труба покосилась. Зато рядом с этим участком граничил совсем другой – с куда более современным домом, затянутым пластиковой обшивкой, с сетчатым высоким ограждением. Ворота распахнуты, на площадке свободно стоят две машины – синяя короткая Нива, покрытая грязью до крыши и белый Уазик на очень внушительных «зубастых» колесах, стоящий передом к выезду, словно рисуясь установленной лебедкой. Никаких признаков жизни на участке не было – не считая дремлющей на воротине черной кошки – и я пошел по улице мимо, отметив про себя ухоженный сад, чернеющие землей пока пустые грядки огорода, обложенный голышами колодец и многое другое, что даже исконно городскому жителю говорило, что здесь живут люди хозяйственные. Впечатление от сельской идиллии чуток портили установленные под коньком крыши камеры и закрепленные на рабице забора объявления, что ведется круглосуточное наблюдение, а во дворе злой алабай без привязи. Я невольно ускорил шаг, причем двинулся в обратном направлении.

Ври где этот чертов алабай? Ворота то открыты настежь и получается ничего меня не защищает от клыкастого зверя…

Меньше всего мне хотелось быть покусанным собакой – и уж тем более алабаем.

Вернувшись в машину, я завел двигатель и вернулся на улицу уже во внедорожнике, чувствуя себя куда более защищенным.

Несколько минут – и куцая улочка закончилась. Здесь всего восемь одноэтажных старых и по большей частью уже не подлежащих восстановлению зданий. Дощатые заборы давно попадали, участки спрятаны под высокими прошлогодними зарослями, видны гнилые зубы мелких дворовых построек. Уцелевшие крыши крыты пробитым шифером, где-то какая-то дранка, где-то какая-то дранка, лишь на одной крыше покрытый ржавчиной металл.

Заметив одну интересную деталь, я нажал на тормоз и внедорожник послушно остановился, не доехал до старой церкви пару десятков метров. Дотянувшись до смартфона, я включил камеру и сфотографировал чуть покосившийся и явно давно уже не крутившийся флюгер на коньке той самой крытой металлом крыши, захватив в кадр и ее часть. Выполненный из металла флюгер в виде гордо поднявшего голову петушка и это стопроцентно не покупная вещь – делалось наверняка вручную и специально для этой самой крыши некогда большого крепкого дома. А чуть ниже еще большая красота – деревянный фронтон дома обильно украшен потемневшей от времени резьбой, изукрашенные завитками створки чердачного окна приоткрыты, между ними ржавая цепочка.