– Да я в курсе, что такое белый флаг, – Череп приподнял бровь в недоумении. – В курсе.

Витя цыкнул, вспоминая, что учились и боевую подготовку они проходили вместе, и раздраженно сказал:

– Лучше проверить, что там у Юрки, чем сидеть тут со мной.

Череп покачал головой, понимая, что грубит друг не со зла, и бросил, поднимаясь:

– Переставай хандрить, мы ведь ждем указаний от полковника, что бы с твоим коммуникатором там не случилось. Наша операция еще не провалена.

Витя глянул на него исподлобья, и резко поднялся. Хотелось дернуться и уйти, но он понимал, что с такой реакцией будет выглядеть как маленький обиженный ребенок, поэтому он пару минут просто постоял, как истукан, обдумывая, что же делать дальше.

Вдруг его взгляд уловил какое-то движение где-то глубоко в лесу.

– Череп, – тихо позвал он. Всю подавленность как рукой сняло, оставляя напряжение и начинающий бурлить в крови адреналин от осознания, что что-то может быть неладно.

Друг, судя по всему, уловил перемену настроения Невольского, поэтому тут же подошел. Выглядел он встревоженным.

– Что случилось? – так же почти шепотом переспросил он, кладя руку на предохранитель автомата.

– Мне показалось, что в лесу кто-то есть, – ответил Витя. – Я пойду на разведку, а вы никуда не уходите, что бы ни случилось.

– Но… – попытался возразить Игорь, но был перебит сердитыми словами:

– Это приказ.

Оставив недоумевающих и напряженных сослуживцев с оружием на изготовке возле их импровизированного привала, Невольский выдохнул и направился в чащу леса. Вернее, то, что от нее осталось.

Деревья сомкнули над ним свои черные костлявые пальцы, а ветви цеплялись за куртку, как будто нарочно хотели задержать и предостеречь от того, что скрывается за их массивными черными стволами.

Когда Витя подумал, что уже устал продираться сквозь обугленные ветки, он выбрался на опушку. Она ничем не отличалась по степени своего выгорания от остального леса, и Невольский одновременно и облегченно, и разочарованно, вздохнул.

Значит, ему все показалось, и никто здесь не шевелился. Может, просто порыв ветра сдул надломившуюся от времени ветку, и она спланировала на землю, или же, стукнувшись о ствол, скатилась вниз. В любом случае, это был всего лишь ветер. Можно было возвращаться обратно к товарищам.

Вдруг сзади него что-то громко треснуло.

Витя оглянулся. Сзади него стоял в тени деревьев чей-то темный огромный силуэт. Невольский молниеносно потянулся к автомату на плече, снимая его и наводя на неизвестного. Вдруг посреди фигуры сверкнули бликами два белесых глаза, и послышалось глухое рычание.

Невольский мягко опустил палец на курок и беззвучно выдохнул, чтобы в случае выстрела не промазать. Силуэт задвигался и очень медленно вышел из-за деревьев, треща сухими корнями. Вите понадобилась всего какая-то доля секунды, чтобы понять, что перед ним не кто-нибудь, а самый настоящий бурый медведь, как в редких сохранившихся печатных энциклопедиях. Вот только медведь не обычный, а пострадавший от радиации, как и практически все за пределами базы на многие десятки тысяч километров.

Шерсть у животного повылезала почти полностью, за исключением нескольких не очень больших клоков на худых боках и загривке. Широкие лапы заканчивались массивными когтями, разительно отличавшимися по размеру от фотографий в книгах. Тело было поистине огромным, испещренным страшными порезами, где-то уже зажившими, а где-то достаточно свежими. Даже морду пересекали несколько красных отпечатков когтей – эти рваные раны проходили через и без того полуслепые глаза, но даже будучи незрячим, медведь ориентировался по запаху, открыв при этом пасть, заполненную зубами уже наполовину.