Аурой от активированного кристалла, Ли Хан отбросило в воздух и приземлившись она ударилась головой. Последнее, что она видела перед тем, как потеряла сознание, был Данте, уходящий прочь.

Хэ Ин застыла, её пальцы непроизвольно сжались. Она видела Данте, но не того, каким знала. Его плечи сгорблены под невидимым грузом, глаза потухшие, а на шее – тот самый амулет, который когда-то принадлежал ей.

Она почувствовала, как её собственное сердце сжалось. Она видела, как «Глаз Судьбы» напитывает его плоть, словно не награда, а наказание за дерзость. Но больнее всего было видеть его боль – не физическую, а ту, что грызла изнутри. Ту, что оставила в нём она сама, исчезнув, пусть и не по своей воле.

–Нет… – Голос Хэ Ин дрогнул, когда образы сменились: Данте, разрушающий целую деревню в поисках её следа. Ли Хан, кричащая что-то, её тело, охваченное ядовитыми узорами. И наконец – Паучиха. Та самая, что теперь издевалась над ними в зеркалах.

Хэ Ин резко вдохнула, отступив немного назад. Её отражение в зеркалах дрожало, глаза горели смесью ярости и вины. Она поняла: Ли Хан стала «монстром» из-за неё. Из-за того, что Данте не смог остановиться. Из-за того, что её исчезновение превратило их обоих в оружие.

–Ты нёс это всё… Один. – Прошептала она, наблюдая, как всё вокруг угасало, оставляя лишь осколки зеркал, темноту, и слёзы Хэ Ин, которые она не могла остановить.

–Это… Из-за меня… – вырвалось у Хэ Ин. Она видела Данте, но не того, что смеялся, как когда-то с ней, а сломленного, с глазами, в которых горели угли отчаяния вместо прежнего озорного огня. Рядом с ним – Ли Хан, женщина с блокнотом и тревогой в каждом жесте, которая в попытках помощи, стала Паучихой, которую знала Хэ Ин, злобной и беспощадной.

Внезапно её тело содрогнулось. Зеркала вокруг взорвались градом осколков, но она даже не вздрогнула.

Она подняла один осколок, в котором застыл момент: Данте в пещере, его глаза, полные решимости.

–Тебе пришлось взять на себя всю боль… Теперь я разделю её с тобой! – Голос Хэ Ин звучал твёрдо, как звон клинка.

Шрам на её запястье зажёгся алым, осколки зеркал вокруг завыли, как раненые звери. Хэ Ин шагнула в ближайшую трещину, увлекая за собой вихрь осколков. Пусть Паучиха боится её воспоминаний. Пусть Данте уже не тот. Но она вернёт его – и разобьёт каждое зеркало, что украло их жизнь.

Обсерватория

Воздух в зеркальном зале содрогнулся, будто сама реальность закричала от боли. Стены, покрытые трещинами, вспыхнули алым светом, и из них вырвался вихрь осколков, за которыми показалась фигура Хэ Ин. Она шагнула в эпицентр схватки, её волосы развевались, как знамя войны, а глаза горели смесью ярости и скорби. На запястье пульсировал шрам в форме трещины – метка, как напоминание о том самом дне.

Её взгляд был прикован к двойникам – копиям её самой, чьи лица искажались в гримасах её общей с Данте боли. Она подняла руку, и шрам на запястье вспыхнул, как раскалённая сталь. Двойники закричали голосами, которые не принадлежали им, их тела трескались, обнажая пустоту.

Хэ Ин посмотрела на Данте:

–Ты говорил, что пронесёшь мою песню через всю жизнь… – Её голос дрогнул. – Прости, что пришлось нести в себе ещё и боль…

–Хэ Ин… – Прошептал Данте, понимая, что она вспомнила его.

Библиотека Гильдии Алхимиков тонула в сизом полумраке. Ли Хан сидела за столом, окружённая горами фолиантов с выцветшими заголовками: «Хроники Разломов», «Тени за Зеркалами». Воздух казался густым от запаха старой бумаги и ладана – последнего подношения тем, чьи имена уже стёрлись из манускриптов.

Над её головой, в лунном свете из высокого окна, дрожала паутина. В сплетённой ловушке билась бабочка, её крылья отбрасывали на стены тени, похожие на руны.