К утру, однако, Кимриналь снова приснился кошмар.

Она распахнула глаза от острого ощущения взгляда в спину.

Серая муть простиралась кругом беспросветно, монотонно.

И в этой мути плавали звуки.

Шорохи.

Шёпоты.

Стуки.

Шелесты.

Шаги.

Далёкий звон колокольцев.

Вздохи.

Сдавленные стоны.

Смутные искажённые голоса.

В невидимой выси над головой мрачно гудел на одной ноте ветер.

И снова стучал по камням посох.

То звонко, по оголённой ветром брусчатке, то глухо, попадая в заполненную мягким пеплом впадину. Неровно. Но непрестанно приближаясь.

Разноголосые неразборчивые шёпоты бродили вокруг, то бормотали прямо в ухо, заставляя шарахаться, то удалялись. Разные, разные голоса – мужские, женские, детские, старческие.

Кимри всё пыталась разобрать, что они бормочут, но звуки плавали и смешивались, густо падающий пепел заглушал и безнадёжно перепутывал их.

Иногда они смолкали совсем.

Только звук посоха звучал непрестанно. Изредка ему вторил безумный смешок…

И всё гуще сыпал пепел, так что вскоре стало трудно смотреть, трудно дышать. Кимри закрывала лицо руками, но это не помогало.

Стук посоха вдруг приблизился так, что даже в этой мгле уже должно было быть видно хозяина. Но сколько она ни всматривалась – кругом был всё тот же серый пепел.

Посох неожиданно громко и близко грохнул о камни. Дикий, по-особому мерзкий звук, от которого у Кимри мгновенно вскипели мурашки на спине, понёсся прямо в её сторону. Не долго думая, кэриминка крутнулась вокруг себя, швырнув в серую мглу вихрь очищения. Гадкий звук захлебнулся.

Содрогаясь от ужаса, который наводила какофония шёпотов, Кимриналь попыталась бежать – хоть куда-нибудь, лишь бы прочь отсюда. Вокруг ничего не менялось. Только под ногами – вроде бы – двигалась мостовая. Но, не получая подтверждения от остального пространства, мозг отказывался здраво оценивать происходящее и впадал во всё большую растерянность, грозящую перерасти в панику.

Справа почудилась смутная тень. Кимри свернула туда и через несколько шагов оказалась возле стены. Что это – дом? Или какая-то ограда? Не разобрать. Но вдоль неё хотя бы можно было идти, видя, что перемещаешься.

Резкий, оглушительный удар посоха о камни и мерзостный хлюпающий звук заклинания настигли Кимри внезапно. Краем сознания кэриминка поняла, что уже не успеет швырнуть очищение – она лишь дёрнулась в сторону и ухнула в неожиданно подвернувшийся проём в стене. Гадостный звук с чваканьем влепился в стену. Вслед понеслось бессвязное раздражённое бормотание.

И тут Кимри увидела человека. Он сидел внутри, привалившись к стене, у самого порога – неопределённая фигура, закутанная в серые лохмотья – обхватив колени, уткнув в них лицо и раскачиваясь вперёд-назад. Кэриминка попыталась окликнуть его, но человек не обратил внимания. Впрочем, не удивительно: голос её прозвучал здесь так дико и странно, что его нетрудно было бы спутать с остальным бессмысленным бормотанием вокруг.

Кимри подошла к человеку и осторожно коснулась плеча. Человек вскочил, как подброшенный, и завизжал так оглушительно, что кэриминка сама шарахнулась от него. Человек, продолжая истошно вопить, прянул в другую сторону и мгновенно скрылся где-то в глубине строения.

«Токк-то-хо-хо-хэ-ха-ха-ха!!!» – прогрохотало вдруг у Кимри прямо над головой. Следом мерзко прозвучало нечто булькающее, срежещущее, визжащее; кэриминка шарахнулась следом за человеком в лохмотьях и…

…едва не грохнулась с кровати.

Разбуженная гадким сном на рассвете, Кимри не смогла больше уснуть и села записывать в дневник события вчерашнего долгого дня. Когда проснулся Роддвар, она привычно спустилась с ним на площадку и с удовольствием позанималась акробатикой, радуясь тому, что всё внимание отнимают упражнения, и можно хоть на время перестать думать об остальном. Впрочем, прежде чем отправиться в купальню, Кимри попросила брата-северянина дождаться её.