– Говорят, – закончил Роддвар, – они даже придумали какой-то способ записи своих заклинаний. Хотя я плохо представляю, как можно записать песню, если в ней нет слов…

В уже давно опустевшую лекционную залу заглянул Шахарро. Услышав конец рассказа Роддвара, котолюд изобразил поистине драматический ужас – прижал уши, разинул рот, встопорщил усы и шерсть на загривке.

– Шшшто, што это? Ты заколдовала Роддвара?! ОН РРРАЗГОВАРИВАЕТ!

Китадин зыркнул на шутника с притворной угрозой:

– Брысь, наруч меховой. Чего расшипелся?

Кимри не удержалась и прыснула в рукав, чем, похоже, порадовала обоих товарищей.

– Ну, шшто, обедать – и к археологам? – спросил Шахарро.

– Разве ты тоже пойдёшь? – удивилась кэриминка.

– Конешшно. Разве можно тебя одну отпускать? Заблудишшься, потом ищи тебя всю ночь, вместо сна!

– Не дразнись, – опять проворчал Роддвар и добавил тоном ниже: – Я с вами.

– Кошшшшмаррр. Точно заколдовала! Ты что, ррешила из китадина сделать мужа учёного?!

Роддвар засопел, поднялся из-за стола, и Кимри внутренне сжалась от неприятного ощущения, будто над ней воздвиглась ожившая гора. Северянин набычился и надвинулся на хёдина.

– А ты пошипи ещё, труба кофуминская, и посмотришь, как я из тебя плащ сделаю. С железными клёпками.

Шахарро прижал уши и оскалился всерьёз:

– Шшшуток не понимаешшшшь?

Оказавшись между готовыми поссориться товарищами, Кимри почувствовала, что начитает задыхаться. Она выбралась из-за стола и, не поднимая глаз, проговорила:

– Если позволите… мне нужно идти… Простите…

Хёдин мгновенно опомнился и отступил в сторону, пропуская Кимри. Роддвар бухнул стулом, неловко запихнув его за стол. Уже у самой двери лекционной Кимри услышала, как котолюд негромко сказал северянину:

– Эмм… извини. Дурацкая шутка вышшла.

– Угу, – буркнул Роддвар. – Напугали девчонку… Пошли уже.

Они зашагали вслед за Кимриналь в столовую.

– Нет, правда, – продолжил Шахарро, – ты не думай, я совсем не считаю тебя тупым! Тебя же сюда приняли, значит ты точно чего-то стоишь. Абы кого в Кадай не берут, я понимаю.

– Угу, – пробасил Роддвар. – Просто я – шкаф. И тебя запорошило предрассудками. И ты не знаешь про вордэстрайд. Забыли.

– Шшто?

– Это дома у нас обычай – битва слов, если по-вашему. Чем зря кулаками махать – бьются словами: обзывают, подкалывают, высмеивают. Надо ответить достойно. Проиграл – можешь уйти или кулаки в ход пустить. Но непременно после. Только редко хочется.

– Умно, – признал хёдин. – Чем друг друга калечить попусту, лучше позубоскалить да пар спустить. Тот, кто придумал, был мудрым военачальником, не иначе!

– Угу, – согласился Роддвар. – Норгейр – сила.

Кимри они догнали возле самой столовой, подошли, нарочно улыбаясь, чтобы она видела: друзья помирились и готовы, как договаривались, проводить её в Южную Башню.

Чтобы попасть туда, им пришлось пробираться по заброшенным коридорам и захламлённым комнатам позади лазарета на первом этаже Юго-Восточного сектора, потом спуститься в подвал по лестнице со стороны внешней стены замка и пройти по кое-как освещённым коридорам до внутренней стены. Кимриналь от души порадовалась, что отправилась сюда не одна. Как есть заплутала бы, точно пришлось бы после её разыскивать.

Вход в Южную башню преграждала дверь, обитая проржавевшими железными полосами. Несмотря на всю древность, она оказалась такой тяжёлой, что открыть её взялся Роддвар. Шахарро фыркнул, мол, и кому только ума хватило с раскопок эту рухлядь сюда притащить. За дверью оказалась винтовая лестница, тёмная, пахнущая пылью и крысами. Шахарро наколдовал свечной огонёк и пустил его плыть над головами: со старых, истёртых и местами выщербленных ступенек не мудрено было свалиться. Шагая между хёдином и северянином, Кимри размышляла, решилась бы она сунуться на эту мрачную лестницу, если бы пришла одна, или сбежала бы в ужасе? Если бы, конечно, вообще добралась сюда…