Таким образом, следуя утверждению профессора В. А. Толстика о том, что «иерархия является одним из необходимых условий повышения эффективности правового регулирования»[278], можно сделать вывод, что правовое регулирование пенсионного обеспечения в период «военного коммунизма» выходит на качественно новый уровень своего развития.

Круг причин возникновения инвалидности, в связи с которой наступает право на пенсионное обеспечение, значительно расширяется по сравнению с предыдущим периодом. Если раньше в число правопорождающих фактов входило только увечье на производстве, то теперь сюда включаются и случаи, не связанные напрямую с работой, – болезнь, старость и т. д.

Право на пенсионное обеспечение не ставилось в зависимость от продолжительности общего трудового стажа[279]: «трудящиеся по найму имеют право на пенсию, если к моменту утраты трудоспособности они были заняты наемным трудом, независимо от того, как долго они работали по найму»[280]. Но если интервал между прекращением работы и обращением за пенсией составлял более двух лет, вводилось дополнительное условие: заявитель в течение этого времени не должен был использовать наемный труд. За счет этого пресекалось государственное обеспечение так называемых нетрудовых элементов.

Бывшие чиновники имели право на получение пенсии при условии, что они отработали по найму не менее одного месяца в период советской власти. Таким образом, для некоторых групп право на пенсию связывалось с наличием определенного (пусть и символического, судя по продолжительности) трудового стажа, «с помощью которого в какой-то степени определялось социальное положение данного гражданина»[281].

Следуя принципу «пенсионное обеспечение – источник существования, а не обогащения», государство выдвигает в качестве обязательного условия пенсионного обеспечения отсутствие у гражданина иных доходов, которые вместе с пенсией превышают максимальную тарифную ставку[282]. Учет доходов производился с применением «шкалы доходности с имуществ», утвержденной циркуляром № 65 Народного комиссариата труда[283], а в ноябре 1920 г. появились «Правила учета стоимости сельского хозяйства для определения права инвалида-крестьянина на пенсию и установления размера причитающейся ему пенсии»[284]. Таким образом, каждый раз при решении вопроса о назначении пенсии сотрудники отдела социального обеспечения выходили по месту жительства заявителя с целью определения его имущественного положения, делали запросы о получении заработка и иных доходов. В каждое пенсионное дело обязательно подшивался акт обследования, где приводилась подробная опись имущества и доходов пенсионера.

В течение некоторого времени дополнительным основанием наступления права на пенсионное обеспечение являлось также отсутствие родственников, которые по закону обязаны были содержать нетрудоспособного. В архивных материалах сохранились указания на то, что в изучаемый период применялся дореволюционный Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г.[285], который предусматривал ответственность для детей, не исполнявших обязанность по содержанию нетрудоспособных родителей при наличии материальной возможности для этого. Если выяснялось, что у пенсионера имелись родственники, обязанные его содержать, то органы социального обеспечения обращались в суд с требованием привлечь виновных к ответственности и взыскать с них ущерб в виде необоснованно выплаченной пенсии. Так, например, решением местного народного суда 5-го участка Макарьевского уезда Нижегородской губернии от 10 декабря 1918 г. гражданин Н. И. Перфилов был признан виновным по ст. 143 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г. в «недоставлении средств к пропитанию своему отцу И. Перфилову», присужден к общественным работам на 1 месяц и обязан был выплатить Макарьевскому комитету социального обеспечения 122 рубля 80 копеек ущерба[286].