За стеклом все так же бездумно и совершенно безответственно веселились равнодушные к несчастью ближнего обитатели подводного царства, а спереди слышалось невнятное бормотанье командора, перемежаемое энергичными экскурсами в паранормальные области могучего русского языка.

– Ну ты Шумахер! – сказал я громко и неодобрительно. Кустище, мгновенья не промешкав, послал меня по известному российскому адресу, причем, послал не просто так, а в рифму. Тоже мне, народный сказитель… А что еще ждать от человека, выросшего в стране с великой древней культурой? Впрочем, если судить по тону голоса этого разъяренного Садко, случилось что-то достаточно серьезное. Человек психует, а мне досталась роль громоотвода.

– Что это было? – спросил я более миролюбиво.

– Эти козлы вздумали заловить нас сетью! – возмущенно доложил Кустенберг. Непонятно было, чем он возмущен больше: тем, что нас решили «заловить», или тем, что нас решили заловить именно сетью.

– Что за козлы? – деловито спросил я, словно готовый немедленно идти и разобраться с этими нахально-наглыми деятелями.

Кустило молча пожал плечами. Тут я заметил, что за стеклом иллюминатора стало намного темнее.

– Мы что, погружаемся? – спросил я для проверки своей догадки.

– Иначе не уйти, – объяснил водитель-руководитель. Он немного отошел, говорил спокойнее – Когда я из их авоськи выскользнул, они же, ёксель-моксель, на хвост нам сели. Не сразу, конечно, – пока разворачивались, то-сё, но скорость у них выше, стали настигать.

Петька хмыкнул, и на всей обширной акватории Тихого океана я, наверняка, был единственным человеком, кто понял истинный смысл этой короткой ухмылки. Борис Сергеевич, наш преподаватель физкультуры, частенько говорил: «– А ну-ка, пацаны, давай на обостижку!» Это значило – рвануть с места всей толпой, и кто кого перегонит, то есть, кто кого настигнет и «обостигнет». Мы какое-то время молчали, вспомнив любимого учителя и всё то время, безопасное, беззаботное, невозвратно ушедшее…

– Зато у нас неограниченный запас глубины, – заговорил после паузы Великий Куст, – так что, Алексей, одно из двух: либо они нас заловят, либо мы их утопим.

– Оружия нет никакого? – спросил я без особой надежды.

– Манипулятор для забора донного грунта, – ответил командор без особого отчаянья. Похоже, он сильно надеялся на уникальные способности своей царевны-лягушки.

Через некоторое время за стеклом стало совершенно темно, в непроглядном мраке лишь изредка что-то мерцало; это не напоминало даже самую глухую осеннюю ночь там, на земле – это был совершенно чуждый мир, не приспособленный для жизни человека…

– Куда ты, тропинка, меня завела? – пропел я трубадурским голосом.

– Не боись! – ободрил меня командор; он, слава Богу, понимал, что непривычному человеку в таких условиях не очень весело. – Глубина чуть больше, чем в бассейне типового детского комбината, всего каких-то 100 метров.

– А в прятки с этими Бармалеями никак нельзя сыграть? – спросил я как можно спокойнее. – Помнишь, в пруду купались? Ныряешь туда, а выплываешь вообще в другом месте…

Петька засмеялся, но смех его не был обидным, – друг детства вспомнил, как купались в пруду.

– У нас же не было таких приборов, – сказал он с легким вздохом. – Если я без прожекторов вижу этих раздолбаев на своем мониторе, значит, и наша посудина у них как на ладошке. Нет, Леха, уходить надо как можно глубже, рано или поздно корпус у них затрещит, тогда они от нас отстанут. Сколько можно приставать к честной девушке? Кстати, на горизонталке мы им уступаем, зато скорость погружения у нас выше. Это еще раз доказывает…