Заметим также, что неудовлетворительному состоянию реализации наказания в виде лишения свободы способствовало длительное отсутствие соответствующей законодательной базы. Соборное уложение 1649 г. и Артикул воинский 1715 г. уже давно отстали от реалий жизни, а многочисленные указы и решения местных (губернских) властей лишь усложняли, утяжеляли и запутывали государственное управление российской пенитенциарной системой. В результате, как писал П. Д. Калмыков, на практике нередко случалось так, что осужденные за тяжкие преступления привлекались к легким работам и, наоборот, совершившие деяния невысокой степени общественной опасности надрывали свое здоровье на возведении государственных сооружений или в рудниках[409]. О необходимости приведения законов в соответствие с реальностями жизни писал известный российский историк Н. М. Карамзин[410].
Что касается тюремных заведений, то устройство их в соответствии с передовыми европейскими пенитенциарными взглядами тогда еще не составляло актуальной задачи, поскольку, как мы отмечали, соответствующие научные идеи лишь начинали проникать в российское правовое сознание. «Созревание» этих идей до практических преобразований на правительственном уровне происходило долго и не имело сколько-нибудь систематического характера. Из заметных государственных мер в пенитенциарной сфере можно выделить лишь правительственное распоряжение (1808 г.) устроить в каждом губернском городе тюремные замки, где должны были предусматриваться отделения для разных категорий «колодников, смотря по роду их преступлений»[411]. Тюремные замки в губернских городах строились повсеместно, обойтись без них было невозможно, поскольку тюремные здания для предварительного заключения и наказания нужны были в каждом губернском центре. В уездных же городах дело обстояло хуже; и хотя там также имелись места лишения свободы, однако они, во-первых, использовались в основном для предварительного заключения и, во-вторых, устройство их было далеко от требований, вытекающих из упомянутого выше решения 1808 г. Так, сенатор Лопухин, производя осмотры нескольких губерний в 1800 г., в тюрьме Богучарского уезда Слободско-Украинской губернии обнаружил арестанта, скованного оковами в руках и ногах[412]. В целом же места заключения были «вовсе несообразны с новейшими улучшениями и усовершенствованиями пенитенциарной системы, а более приспособлены к существовавшим уже прежде тюремным острогам»[413].
Режим содержания арестантов в тюрьмах разных губерний был неодинаков, поскольку, как отмечалось, отсутствовало единое для всего государства законодательное урегулирование вопросов, связанных с реализацией наказания в виде лишения свободы. Условия отбывания наказания определялись, по существу, по усмотрению администрации места заключения. Арестанты в большей своей части не были заняты какими-либо работами. Посторонние лица могли без особых затруднений посещать заключенных, приносить пожертвования. Нередко вместе с преступниками содержались члены их семей, которые могли свободно покидать острог, в основном для сбора милостыни, и возвращаться обратно[414]. В начале XIX в. был издан, помимо указанных выше, ряд указов, касающихся тюремной сферы, причем большинство из них регулировало материально-бытовые и финансовые вопросы (в их числе: указы «Об отпуске средств на содержание детей арестантов»; «О продовольствии провиантом пойманных дезертиров, бродяг и беглых»; «О прибавке денег на содержание заключенных в Петербургской, Лифляндской и Курляндской губерниях», «О прибавке денег на содержание арестантов в Витебской губернии» и др.)