– И насчет Дылды я тоже почти уверен, – сказал Маладикт.

– И что ты намерен делать? – спросила Полли.

– Делать? А зачем мне что-то делать? – поинтересовался тот. – Между прочим, я – вампир, который официально притворяется не вампиром. Я уж точно не вправе утверждать, что всякий обязан играть теми картами, которые ему сдали. Поэтому удачи… рядовому Маниклю. Но ты, пожалуй, при случае отведи его в сторонку и кое-что объясни. Э… по-мужски.

Полли кивнула, попытавшись изобразить понимание.

– Я лучше пойду и отнесу лейтенанту баланду, – сказала она. – И… черт возьми, я забыл про стирку.

– Я бы об этом не беспокоился, старик, – ответил Маладикт с улыбкой. – Если дела так пойдут и дальше, окажется, что Игорь – переодетая прачка.

В конце концов Полли сама взялась за стирку. Она сомневалась, что сумеет второй раз улизнуть от Молли, да и белья было не так уж много. Она развесила стиранное перед ярко пылающим огнем.

Конина оказалась на удивление сносной – но еще удивительнее была реакция Блуза. Во-первых, он надел парадную форму. Полли и не подозревала, что можно надеть особый костюм лишь для того, чтобы сесть и поужинать в одиночестве. Блуз проглотил баланду и отправил денщика за новой порцией. Мясо уварилось добела, сверху плавала пена. Новобранцы гадали, как жилось бедняге раньше, если солдатская баланда пришлась ему по вкусу.

– Я о нем мало что знаю, – признал Шкаллот, когда на него посыпались вопросы. – Он здесь уже две недели. Так и рвется на войну. Привез с собой целую тележку книг. По-моему, типичный руперт. Все они только и ждали своей очереди, когда Борогравия ругалась с соседями. Сержант, который тут проезжал, сказал, что Блуз вообще никакой не солдат – просто штабной хиляк, который ловко умеет считать.

– Прекрасно, – сказал Маладикт, который варил кофе, сидя у огня. Маленькая кофеварка булькала и шипела.

– По-моему, он плохо видит без очков, – заметила Полли. – Зато очень вежливый.

– Значит, недавно в офицерах, – заявил Шкаллот. – Настоящие офицеры, они такие: «Эй, ты! Лопни твои глаза!» Кстати, вашего сержанта, старика Джекрама, я знаю. Он везде побывал. Кто не знает старого Джекрама? Он был с нами, когда нас замело под Ибблештарном.

– И скольких он съел? – под общий смех поинтересовался Маладикт. Ужин удался на славу, и вина осталось по стакану на каждого.

– Скажем так, вернулся он оттуда не тоньше, чем был, – ответил капрал.

– А Страппи? – спросила Полли.

– Я его тоже раньше не видел, – сказал Шкаллот. – Злобный мелкий сукин сын. Небось политический. Куда он делся, почему бросил вас тут? Нашел уютный уголок в трактире?

– Надеюсь, он не б-будет нашим командиром, – сказал Уолти Гум.

– Он? А с какой стати?

Полли пересказала события вечера. К ее удивлению, Шкаллот рассмеялся.

– Они снова пытаются избавиться от старика Джекрама! Вот умора. Помяни мое слово, десятка гавейнов и рупертов не хватит, чтобы выдворить Джекрама из родной армии. Его дважды судили военным судом, и оба раза он вышел сухим из воды. Вы знаете, что он спас жизнь генералу Фракку? Он везде побывал, все про всех знает, и связей у него больше, чем у меня, – а у меня неплохие знакомства, парни. Если Джекрам завтра решит отправиться с вами, он так и сделает, и никакой хилый руперт ему не помеха.

– А почему же такой человек ездит вербовщиком? – быстро спросил Маладикт.

– В Злобении ему разрубили ногу, рана загноилась, и Джекрам, старый хрен, укусил костоправа, который хотел на нее взглянуть, – ответил Шкаллот. – Он сам ее очистил с помощью меда и личинок, потом выпил пинту бренди, зашил рану и неделю провалялся в горячке. Говорят, генерал Фракк разыскал его и приехал, когда Джекрам был еще слишком слаб, чтобы спорить. Генерал велел ему год ездить вербовщиком и не стал слушать возражений. Даже сам Фракк не рискнул бы вручить Джекраму отставку, ведь однажды сержант протащил его на спине четырнадцать миль по вражеской территории…