Оказавшись перед зеркалом, Натт передала артефакт своему гостю:

— Запишите моими глазами наше отражение.

— Госпожа Мёрке, это обман памяти вашего возлюбленного. Я не он, — виновато констатировал Флэм, словно это зависело от него.

— Пожалуйста, у меня не осталось ничего. Его вещи не несут тепла. Кристаллы с заключённой в них магией потускнели. На сферах запечатлены не самые лучше моменты. На многих я отталкиваю Фирса и не отвечаю на чувства. Помогите исправить это хотя бы в фантазиях.

— Хорошо, — он обнял одной рукой девушку, а второй сжал сферу.

Они хорошо смотрелись рядом. Слишком правильно и естественно, что не хотелось отпускать. Мужчину захлёстывали чувства Натт. Пытаясь запечатлеть её видение, он невольно улавливал сильное томление и нежность, смешанные со сладкой горечью от осознания, что через несколько минут им обоим придётся вернуться в суровую реальность. Он не Фирс Хассел, но очень сильно захотел подыграть. Так сильно, что сам забылся.

Дэл не заметил, как уже сам притянул к себе девушку.

Они довольно быстро поняли, что происходит, но страх мешал остановиться. После этого запретного поцелуя придётся что-то говорить друг другу, встретиться взглядом. Непременно нахлынет чувство вины перед живыми и мёртвыми, и чтобы немного оттянуть момент призыватель не выпускал Мёрке.

Переполненная сфера обожгла ладонь мужчины. Он чуть не выронил артефакт и зашипел от боли. Это помогло двоим прийти в чувства, но они старательно избегали смотреть друг на друга.

— Я, пожалуй, пойду. Госпожа Мёрке, простите, но не могу оставить вам сферу. Если это попадёт в руки Илвмаре, она точно не переживёт, — Дэл глядел себе под ноги.

— Понимаю, это ваше право. Простите.

— Не за что. Я сам пришёл к вам.

Неловкость заполнила до краёв крохотную ванную комнату, и Натт поспешила поскорее выйти в не менее тесное помещение. Ей хотелось открыть балкон и почувствовать на горящем лице холодный ветер. Пусть слабую иллюзию полёта, как тогда...

— Позволите забрать печать от бывших покоев аспиранта Хассела?

Девушка замерла, поглаживая в кармане круглый ключ, который от её прикосновений стал горячим.

— Это сложно.

— Я знаю, — Флэм протянул раскрытую ладонь. — Мне очень жаль, что всё так вышло.

Мёрке быстро отдала печать, резко отвернулась и закрыла лицо руками.

— Уходите.

Мужчина с тоской смотрел на потерявшую надежду девушку, пережившую одно из самых тяжёлых испытаний именно сегодня. Поверить в то, что любимый жив, а затем вновь его потерять.

— Мне жаль, что я не Фирс Хассел, — вырвалось само собой, и Натт вопросительно посмотрела на гостя покрасневшими от слёз глазами.

— Что вы имеете в виду?

— Я хотел бы стать вашим Фирсом Хасселом.

— Разве, вам непривычнее быть Эндэлиге Флэмом? — горько усмехнулась некромантка.

— Не знаю.

— Вы хоть понимаете насколько двусмысленно звучит то, что вы предложили? — Натт вытерла слёзы.

— Конечно, — что-то шкодливое на миг загорелось в зелёных глазах, а затем вновь сменилось тоскливой обречённостью. — Надеюсь, ваш отпуск пролетит плодотворно, а душевный недуг пройдёт, чтобы вы смогли жить и работать дальше.

— Спасибо. Я даже не решила, куда хочу отправиться.

— В Сорплате в это время года очень красиво. Особенно в прибрежной части. Скоро зацветут платаны. Вы слышали о платанах?

— Слышала, — вполголоса прошептала Натт, чувствуя, как новая волна надежды топит разум.

— Если будете там. Привезите мне половинку листа, госпожа Мёрке... До встречи, — Дэл Флэм почтительно поклонился и скрылся за дверью.

Мысли молодой преподавательницы внезапно прояснились, она вновь взяла сферу и записала очень старое и горькое воспоминание, в котором Фирс рассказал ту самую легенду о дереве влюблённых.