Иван зашёл в комнату рядом с машинным залом и лёг там на большой стол. На этом столе он проспал весь рабочий день. Не впервой… Он поворочался. И под правым боком рукой нащупал металлический предмет. Это очень старая пряжка. Её нашёл Бубень в рытвине. Прямо под воротами мастерской. Эти ворота были обиты листом железа. Цвет этого листа тёмно-бурый. Будто запеклась кровь и под ней в гумусе искрошилась палица Джамсарана. Сейчас бурый металл молчал. Тихо зябли поля вокруг.

Бубень не стал очищать пряжку от земли и бросил на стол и ушёл. И отметку о том, что он работал учётчица не поставила. А сейчас Ваня Гуток решил эту пряжку прицепить к своим штанам. Намотал алюминиевой проволоки и скрепил свои штаны. Его штаны постоянно спадали. Так как пуговица оторвалась.

Сегодня утром его штаны упали в коровнике. Он поднял бидон. А штаны упали. А сзади стояла заведующая коровника Вера… Смеялась.

Ваня Гуток вышел из мастерской. Вокруг почернело и мрак как соломой гнилой пах и лужи иногда мерцали от прожектора. Ветерок покачивал прожектор. Ваня во сне и не услышал, что кто-то приходил и включил прожектор. Вокруг никого не было. И он решил ехать на коровник. Там светилось окно в выступающей части здания по центру – значит это свет в кабинете заведующей. Расстояние от мастерской до коровника полкилометра.

Ваня Гутков понёсся на своём колёсном тракторе до коровника по осенней слизи. Огонёк в кабинете Веры служил для него маяком.

Одна фара на тракторе не работала. Заморосил дождь. Огонёк на ферме стал косматым. Стекло покрылось водяной плёнкой. Звенела задняя навеска.

И вот Ваня Гуток подъехал к ферме и заглушил трактор. С крыши текла вода.

«Это я вовремя прибыл, – подумал Ваня Гуток, когда увидел бутылки с водкой на столе».

За столом сидело 9 человек. Кабачковая икра, селёдка и гранёные стаканы – так выглядел стол.

– А Пушкин стоял и глядел в эти чёрные грустные поля. Вот здесь прямо. В этом грунте с известковым раствором остались следы. Застыли. Камнем засыпали потом. А наша советская власть здесь построила коровники. Следы его под этим бетонным полом законсервированы…

– Было это когда он ехал на юг. После Курска он не поехал в Харьков, а поехал в наш край… Это когда он ехал на юг для того, чтобы принять участие в походе на Арзрум, – продолжал говорить Саша Губошлёп, человек с очками.

Саша Губошлёп держал в руке мятую газету и курил папиросу.

Ваня Гуток налил себе водки в стакан.

Слева от Веры сидел её муж Костя Последранов. Справа от неё сидела пьянчужка Тамарка.

Кроме них присутствовали: Лёня Горилла, Федя Репей, Женя Чубук, доярка Галя и Карлик Вамана.

– Здорова Иван, – поздоровался с Гутком Губошлёп.

– Это же у тебя на пряжке древнеиндийское божество… Шива-разрушитель… – продолжил Губошлёп, показывая пальцем на пряжку Гутка.

– А вы знали, что гвозди можно дёргать булками?

– Дай-ка Галя мне батон. Лёнь ты тоже дай, – говорил Федя Репей.

Федя Репей держал в руках два батона и смотрел на Ваню Гутка.

– Когда соседний коровник развалили… Карлик Вамана наш там бульдозером ломал стену… А доски с крыши одной пристройки разложили как длинный вал. А Иван подъехал и возмущался тому, что из досок гвозди огромные торчат. Он не захотел разбирать завал на своём пути, а решил хитро повырывать гвозди из верхних досок и проскочить по ним на своём МТЗ. Лень-матушка… И гвозди здоровые и брусы толстые со всех сторон гвозди торчат острые. Не хотел колёса пробить. Возьми и раскидай, а ему нужно быстрее… А гвоздодёра не нашёл он. Стал щипцы искать. И их нет. Вот он и решил булками… То бишь теми, которыми ходит… То бишь задом решил дёргать гвозди… – говорил Федя Репей.