Дарий ничего не видел и ничего не чувствовал. Девка околдовала его своей молодой девичьей энергией. Она выдернула его из этого мира и взяла в свой. В мир чувства, наслаждения, радости жизни …

Глаза девки блестели, тело её словно таяло в руках Дария. Её прикосновения обжигали. Казалось, ещё немного и они взлетят, и не касаясь земли, понесутся вдоль речки …

Кто-то грубо ткнул Дария в плечо, он недовольно обернулся и успел только увидеть, как что-то движется навстречу его глазам. В следующую секунду Дарий оказался на земле, он только помнил, как земля неожиданно понеслась ему навстречу, и всё … белый свет померк в его глазах.

Дарий очнулся, почувствовав что-то холодное, оно промакивало его лоб. Он пытался встать, но голову сильно ломило, да и кто-то удерживал его сильной рукой.

Зрение понемногу прояснилось, и Дарий увидел дядьку Радима. Тот стоял на коленях перед Дарием, и тёр ему виски. Потом Дарию стало больно на губе под носом, это дядька с силой нажимал ногтем большого пальца.

– Очнулся? – улыбался дядька Радим.

Дарий сел и замотал головой. В стороне слышалась разборка девушки и парня. Дарий узнал голос черноглазой девки, та отчитывала высокого плечистого парня.

– Не туда ты, парень, влез, – голос дядьки был спокойный и одновременно усталый.

– Это – же её парень! Он свататься к ней хочет. А с тобой она поиграла напоследок. Понравился ты ей, – дядька Радим вздохнул.

– И что будет, дядька? – голос Дария звучал для него, как чужой. В голове ещё была странная тяжесть, которая мешала думать.

– Что будет? Ну он её послушает и ничего не сделает. Даже будет считать себя виноватым, за то, что ударил тебя. А потом, когда поженятся, то будет поколачивать её. Особенно, когда выпьет.

Дарий медленно поднялся и помощью дядьки Радима поплёлся в усадьбу.

– А вот скажи, дядька Радим, а как же любовь?

– Любовь, говоришь? Любовь – это когда невестится девка. Вот понравился ты ей … и что? А через неделю к ней другой свататься будет. Потом выдадут замуж. Вот так и кончается любовь.

– Но я так не хочу, дядька Радим! – Дарий посмотрел искоса на дядьку.

– А кто же тебя, милок, спрашивать будет!

В голове немного шумело, вместе с тем Дарий чувствовал небольшую печаль. Неужели нет выхода? Неужели все предопределено? И как же дальше жить? Видимо так по законам все и живут. И никуда даже и рыпаются. И он тоже такой же!

Жалко стало всех. И себя, конечно, тоже. Ведь было предчувствие, было. Девки же насмехались над ним. И как это он не задумался об этом.

На улице стояла сильная жара. Ни ветерка, ни колебания воздуха. Люди спрятались от зноя в тени. Все работы почти замерли. Затишье продолжалось уже почти два часа.

На заднем дворе шла процессия – гусыня с маленькими гусятами. Один всё время отвлекался. То палочку потрогает, то засмотрится на уток. И вот он случайно увидел блестящий камешек. Тут он застрял. Гусёнок клювом крутил его так и эдак, забыл о матери, братьях и сёстрах. Но мать-гусыня следила за всеми, она подбежала к нему и задала ему трёпку. Ну, конечно, он побежал за семьей, и долго ещё поглядывал то на мать, то на оставшийся сзади блестящий камешек.

Дария вызвали к барыне. Он заторопился, барыня не любила, когда задерживались. И уже проходил мимо телеги, как зацепил рубахой за её край. Рубаха затрещала. Ткань порвалась и получилась дыра. Дарий поморщился, придётся зашивать. Он поднялся по крыльцу, прошёл по коридору и осторожно постучал в двери. Из комнаты донеслось, – давай скорее! Ну!

Барыня сидела в кресле, обитом кожей, и тяжело дышала. Было жарко, и она вяло обмахивалась веером. Толстым пальцем она указала на скамеечку. Дарий примостился на неё и стал читать вслух толстую книгу. Барыня косилась на Дария, морщила капризно губы, иногда шумно вздыхала.