Там была дверь, ведущая, очевидно, в третью комнату; таким образом, квартира Ольги являлась довольно большой.

В алькове расположилась широкая кровать с балдахином в восточном стиле; пол устилал огромный толстый персидский ковер; в одном углу стояла большая печь с голландскими сине-белыми изразцами; в другом – книжный шкаф, в котором находилось довольно много книг, и изящный секретер черного дерева с письменными принадлежностями и множеством выдвижных ящичков, украшенный затейливой резьбой.

Когда Аня разделась и залезла в ванну, Ольга пришла забрать ее одежду. Она подняла вопросительно одну бровь, обнаружив в ворохе тонкий стилет в ножнах.

– Зачем нож, Катя?

– Взяла на всякий случай.

– Почему не защищалась, когда плохие люди тебя били?

– Я не смогла, – призналась Аня. – Это тяжело – кого-то ударить ножом.

– Глупо, – Ольга положила стилет на стул, – глупо, девочка. Зачем брать, если боишься ударить?

Анину одежду Ольга унесла, обещав, что ее постирают и высушат очень быстро.

– Я принесу тебе женское платье тоже, Катя, – сказала она. – Наденешь пока.

Аня подумала, что едва ли что-то из Ольгиной одежды ей подойдет; Ольга была полная, хотя ростом примерно с Аню.

Ее спасительница словно поняла эти мысли и улыбнулась:

– Здесь много разной одежды. Мы найдем твой размер.

…Аня отложила пустой стакан, откинула голову на край ванны и замерла. То, что она должна как можно скорее вернуться в дом Льветарисны, что ее могут хватиться в любой момент, отступило куда-то на задний план сознания.

Она закрыла глаза – и увидела вновь особняк Раднецкого. Именно таким она себе и представляла это здание. В классическом стиле, из серого камня. От него веяло могильным холодом – так же, как наверняка веяло и от его владельца.

Интересно, как выглядит он сам, этот граф Раднецкий? Аня представляла его высоким, костлявым, с длинными усами, крючковатым носом и узкими, как щель, губами. И холодными стальными глазами – глазами убийцы…

Вдруг Аня услышала над головой необычный шум. Она и до этого слышала какие-то звуки из-за стены, напоминавшие стоны, а теперь сверху послышались женский визг, затем мужской раскатистый смех и звон разбитого стекла.

В этот момент вошла Ольга. В руках у нее были белье и платье.

– Вот, – она положила одежду на стул рядом с ванной. – Тебе. Помойся. Потом полотенце. Потом Гуго. Он ждет. Отвезет, куда скажешь.

– Ольга, у тебя очень шумные соседи, – сказала Аня.

– Это не соседи, – улыбнулась Ольга, – это мои девушки.

– Твои девочки… дочери? – не поняла Аня.

– Нет. Мои девушки. И гости.

Аня уставилась на нее во все глаза. Она вдруг поняла – и ее будто окатило ушатом ледяной воды.

– Так это… твой дом – это… – она не могла выговорить роковое слово.

– Дом терпимости, – кивнула спокойно Ольга. – Я – хозяйка. У меня хороший дом. Чистые девушки. Документы, проверки, все в порядке.

Аня сжалась в ванне. Так вот что означала эта поговорка – «грязь к грязи не липнет!» Ольга – хозяйка борделя!! И она, Анна Березина – в борделе!!

– Не бойся, – сказала Ольга. – Что теперь бояться? Ты уже здесь. Ты уйдешь, когда захочешь. Ты здесь не останешься. Ты хорошей семьи. Никто не узнает, что ты здесь была. Я никому не скажу. Обещаю.

Аня недоверчиво смотрела на нее. Она что-то слышала, хоть и смутно, о несчастных девушках, которых обманом завлекают в подобные места.

Она вдруг кинула испуганный взгляд на пустой стакан. Глинтвейн!.. Может, туда что-то подмешано?.. И она не сможет даже закричать, не то, что сопротивляться, если сюда войдут и захотят сделать с ней что-нибудь страшное…

– Не бойся, Катя, – повторила Ольга, – тебя никто не обидит.