Я попросил Мишу сделать мне экскурс в электрическую часть машинного отделения и, если останется время, то и всего судна. Мы надели наушники, и пошли в машинное отделение.

До пяти часов мы с ним облазили всё машинное отделение, аварийный дизель, кладовки в трубе и трюме, слазили в рулевую машину.

А туда было вообще страшно пробраться. Это надо было зайти в трюм из тоннеля, который вел в машину, там были для этого специальные двери. В трюме пройти вдоль борта и переборки. Опять открыть дверь и спуститься вниз на пару палуб по узкому скоб-трапу. Потом согнуться и проползти, чуть ли на четвереньках, к рулевой машине. Помещение рулевой было небольшое. Так что Серёга здесь будет нагибать голову, а то точно, он не доживёт до конца контракта.

Помещение для рулевой машины было сделано в таком неудобном месте, что я представления не имел, что за проектировщики его проектировали. Как они сюда засунули рулевую машину и всё оборудование для неё. И, вообще, как надо эксплуатировать и ремонтировать её. Я осмотрел всю рулевую машину с помещением. Вроде бы рулевая смазана. Подергал за рычаги.

Рычаги показались расхлябанными. Глянул на один и выставил его на упор. Зазор между штоком и втулкой был больше двух миллиметров. Невольно подумалось:

– Ничего себе, как же она еще работает?

Тут же с Мишей мы достали тавот, набили тавотницы, протавотили всю рулевую машину, потом вернулись в машинное отделение, где я увидел важно восседающего за столом Серегу.

Несмотря на весь его вид, глубоко уставшего человека, я соизволил ему заметить:

– Серега, я понимаю, что ты устал, – от таких начальных слов у Серёги чуть не вывалилась из рук кружка с горячим кофе, – Но одной из важнейших твоих задач с утра у тебя будет делать замеры всех топливных и всех малых танков по машине. Затем слазить в рулевую, смазать ее и доложить мне, что эта работа тобою проделана. Понятно?

От такого приказа у Сереги округлились глаза, перехватило дыхание и полностью пропало желание пить кофе. Он неспешным жестом отодвинул, кружку с ароматным кофе. Стараясь не выдать своего волнения, он выдержал необходимую паузу и, подумав, весомо произнёс:

– Ладно, я постараюсь. Но есть ли необходимость в том, чтобы это делать каждое утро? Я могу это делать и через день.

Я уже примерно представлял, какую линию мне придётся гнуть с нашим генсеком и поэтому, как можно мягче и доходчивее говорю ему:

– Сережа, я тебе сказал, что это надо делать каждый день для нашей же безопасности. Я не знаю, как поведет себя рулевая машина, потому что зазоры у неё во втулках уж очень большие. Мы их хотя бы тавотом немножко забьем, она будет хоть как то смазываться. А пока попробуем на этих полках в токарке, – я ткнул в открытую дверь токарки, – Найти хоть что-нибудь для неё.

Он опять пробухтел чего-то. Типа такого, что теперь человеку уже и с утра никакой жизни не намечается, только одна работа ему светит на ближайшие погода. Как же ему несчастному, одинокому мотористу одолеть всё это? Где же ему найти силы? Вид его был прямо таки несчастен.

Но, посмотрев в мои непреклонные глаза, он благосклонно согласился. А так как рабочий день уже закончился, то мы пошли в кают-компанию на ужин. Переодеваться не хотелось. Для этого надо было подняться в каюту, помыться, переодеться. Поэтому мы сели за столы, не переодеваясь, подстелив под себя газетки, чтобы не испачкать кожаные кресла.

Не успели взять вилки с ложками, как забегает старпом, плюхается в своё кресло и скороговоркой сообщает:

– Так! Всё, ребята, готовимся к отходу. Вам часовая готовность. Сейчас к 18-ти закончится оформление документов, а после 19-ти лоцман будет на борту. Так что будем отходить. Буксиры заказаны. Не расслабляйтесь!