Я даже не успела поднять руку, как дверь сама распахнулась. На пороге стоял мистер Бернис: белые волосы развеваются от ветра, тусклые глаза смотрят сквозь меня.

– Вы ведь не собирались беспокоить хозяев, возвещая весь замок о своём позднем возвращении?

– Простите, меня задержали обстоятельства.

– В следующий раз калитка будет заперта.

Он отвернулся и направился в дом. Я поспешно юркнула следом и аккуратно притворила дверь.

Глава 12

Я думала, что хозяева уже давно отужинали, а потому удивилась, услышав в обеденной зале голоса, вернее голос. Дверь была приоткрыта. Леди Фабиана сидела спиной ко мне, а потому не могла меня видеть. Напротив неё на почтительном расстоянии застыл мистер Фарроуч, по обыкновению отставив увечную ногу. Кроме них двоих, там больше никого не было.

– Как всегда, прикрываешь его? – холодный голос графини потёк по залу, и по моему телу побежали знакомые мурашки.

Как это удобно: говоришь любые гадости, а все вокруг млеют от восторга.

– Я не знаю, где он, миледи.

Тут я сообразила, что речь о графе. Похоже, он до сих пор не вернулся.

– Зато я знаю, – голос графини зазвенел от бешенства, – Веселится в городе, со своими шлюхами!

Мистер Фарроуч промолчал, продолжая глядеть на леди Фабиану – лицо бледное, глаза ничего не выражают.

– Скажи мне, – её голос вдруг сделался мягким и почти нежным, – ты ведь предан нашей семье?

– Это так, миледи.

– Значит, предан и мне?

На лице камердинера, которое я четко видела, отразилось сначала упоение, а следом – мучительная борьба. Чары графини обволакивали разум ядовитым шлейфом, бороться было непросто, но всё же он пытался.

– Да, миледи, – выдохнул он.

– И готов доказать правдивость своих слов?

– Готов…

– Я тебе верю…

На лице слуги отразилось едва сдерживаемое облегчение – как оказалось, преждевременно

– …впрочем, последняя маленькая проверка.

Мистер Фарроуч насторожился и пошевелил ногой – ему было неудобно так долго стоять в одном положении. Графиня резко поднялась со своего места, приблизилась к нему и ласково провела ладонью в перчатке по его щеке, отчего в лице камердинера заплескался ужас, а меня прошиб холодный пот. Потом подхватила со стола изящную серебряную вилку, инкрустированную россыпью блестящих камней, и дотронулась кончиками пальцев до каждого зубчика в отдельности. Я не видела её лица, но почему-то отчетливо представила себе её возбуждённо горящие глаза, когда она пропела своим волшебным голосом:

– Если ты мне лжёшь…пусть это будет адски больно.

Мистер Фарроуч сделался белее утопленника, углы рта дёрнулись, глаза превратились в черные ямы. И, прежде чем я успела сообразить, что она имеет в виду, он выхватил у неё вилку и с размаху всадил в свою больную ногу. Я вскрикнула от ужаса, но мой крик потонул в его болезненном рычании. Он повалился на мраморный пол, хватаясь за ногу и кусая губы до крови, чтобы заглушить рвущийся наружу вой.

Постояв над ним ещё какое-то время, леди Фабиана развернулась к двери. На её губах зазмеилась довольная улыбка, от которой меня замутило. Я еле успела отпрянуть от щели и спрятаться в нишу. Она меня не заметила и прошествовала мимо, грациозно держа спину и шурша шелковыми юбками. Едва дождавшись, пока она скроется за поворотом, я бросилась наверх. В спину мне неслись стоны камердинера, так и оставшегося лежать на полу.

Мне понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя, но перед глазами всё ещё стояло его искаженное лицо и её торжествующая улыбка. Она знала, что он ей лжёт, и прекрасно понимала, что чары не позволят ему ослушаться. В действительности адская боль предназначалась вовсе не ему, а графу. Но Кенрик Мортленд не и тех, кто позволит собой командовать. Несмотря на неприязнь и безотчётный страх, которые вызывал у меня мистер Фарроуч, мне стало почти жаль его.