– Не стану подтверждать ваше предположение.

– И незачем. Я вполне согласна с вами. Связывать Моро с неонацистами просто нелепо.

– Именно это слово произнесли в Вашингтоне десять минут назад. И все же список доставил Гарри. Вы знаете моего брата. Могли его обмануть?

– На ум опять-таки приходит слово «нелепость».

– Перевербовать?

– Никогда!

– Вот поэтому я и должен поговорить с Гарри… Подождите-ка. Вы очень уверены в Моро. А вы его знаете?

– Я знала, что его до смерти боялась восточногерманская разведка, а значит, и неонацисты. Он увидел связь между Штази и нацистами раньше всех, за исключением, быть может, вашего брата. Фредди однажды встречался с Моро в Мюнхене, когда передавал ему информацию, и вернулся оттуда в полном восторге, назвав его гением.

– Итак, подведем итоги. Где же мы оказались?

– У американцев есть выражение: «Между каменным и твердым». Думаю, так и будет, пока вы не поговорите с Гарри. Но ради собственной безопасности не обсуждайте это по телефону ни из «Мёриса», ни из посольства.

– Но он знает только эти номера, – возразил Дру.

– Пожалуйста, доверьтесь мне. В Париже у меня есть друзья еще с тех пор, когда мы работали в Амстердаме, на них можно положиться. Если хотите, я сообщу их имена полковнику.

– Зачем? Для чего?

– Они могут спрятать вас, и вы будете по-прежнему работать здесь, в Париже, – от города до них меньше сорока пяти минут езды. А я позвоню Моро и дам ему самое правдоподобное объяснение, то есть… скажу правду, Дру.

– Значит, вы все-таки знаете Моро.

– Не лично, нет, но два сотрудника Второго бюро беседовали со мной, прежде чем я начала работать в посольстве. Поверьте, имя де Фрис откроет мне доступ к нему.

– Верю. Но какую правду вы собираетесь ему рассказать: что он находится под подозрением?

– Другую. На вас совершены три покушения, и кроме естественного беспокойства…

– Это называется иначе, – перебил ее Лэтем. – Это страх. Каждый раз я был на волосок от смерти, и мои нервы сильно расшатались… похоже, от страха.

– Не возражаю, это честно, он поймет… Но, кроме того, вам предстоит встретиться с братом, который прилетает из Лондона. Вы не знаете ни дня, ни времени прибытия и не можете рисковать его жизнью, если появитесь открыто. Вы исчезнете на несколько дней и свяжетесь с Моро при первой возможности. Я, конечно, не имею представления, где вы находитесь.

– Одно серьезное упущение: а почему мой связной – вы?

– Я снова скажу правду, что мой муж работал с вашим братом, и это подтвердит полковник Витковски, признанный столп разведки, пользующийся всеобщим уважением. Он скажет также, что, по его мнению, вам это известно, а потому вы и попросили меня стать вашей связной.

– Еще два огреха, – тихо и настойчиво произнес Дру, опять с беспокойством оглядывая уже заполнившуюся людьми пивную. – Во-первых, я этого не знал: Витковски пришлось рассказать мне об этом, и во-вторых, почему я не обратился к нему?

– Старые разведчики вроде Стенли Витковски, ветераны так называемых «тяжелых дней», умные, даже выдающиеся люди, знают, как клюет рыба, лучше, чем любой из нас. Ради дела и ощутимых результатов ему не надо выходить за рамки своей сферы деятельности. Сейчас ему придется только подтверждать факты, но ничего не предпринимать. Понимаете?

– Я никогда так не поступал, но, кажется, понимаю. Мы расстаемся с нашими лучшими умами, когда они приближаются к пенсионному возрасту. Простите, я заболтался: стараюсь не думать о том, что кто-то в этой самой пивной может сейчас подняться и выстрелить в меня.

– Едва ли, – возразила де Фрис. – Мы рядом с посольством, а вы и не представляете себе, как переживают французы свою неспособность контролировать террористов.