– Ну-ну, молокосос, не хами. Ты меня пока еще не знаешь, а когда узнаешь, до тебя дойдет, что так со мной говорить – худший выбор в твоей жизни.

– Я думал, худший выбор в моей жизни – не сдохнуть в младенчестве, – ответил я.

Он посмотрел на меня с интересом, а потом сказал:

– И это тоже. Но раз не сдох – придется продолжать.

Я пожал плечами и сделал шаг к одному из кресел.

– А вот садиться я тебе не разрешал, – остановил он меня.

Я замер, размышляя как поступить дальше. Пройти с наглой мордой и сесть, вызывая его а откровенный конфликт, или не борзеть с порога? И, поскольку я был обучен Виктором и не лишен хотя бы малого здравого смысла, не зная местности я решил не выпендриваться.

Он довольно кивнул и снова принялся меня рассматривать.

– А ты симпатичный парень, – сообщил он мне.

Я снова пожал плечами.

– Но здесь это могут быстро исправить.

И я снова пожал плечами.

– Пожимание плечами – самый распространенный вид нейтральной реакции и неуверенности у детей и подростков, – сообщил он.

Ну просто кладезь подростковой психологии.

Чтобы не смотреть на него и не выдавать свои эмоции, я стал пялиться на пистолеты на стене. Он проследил за моим взглядом и удовлетворенно хмыкнул.

– Нравится оружие?

Тут я вынужден был посмотреть на него, чтобы понять, какой реакции он от меня ждет. Ну разумеется, что еще мог сказать взрослый подростку, уставившемуся на стволы? Подкинуть ему пищу для размышления.

– Не больше, чем энтомологу нравятся жуки, – сказал я.

– О-о, – фыркнул он. – У нас тут интеллектуал. То есть, ты разбираешься в оружии?

– Иногда.

– И что можешь сказать про эти два?

Говорить или нет? Но кажется, он и сам из этой породы. И если я скажу ему что-то необычное, смогу заставить его немного приоткрыться. Дать больше информации. Или на хрен выдать себя? Да ладно, что там выдавать-то, в конце концов?

Но я, кажется, долго размышлял, и он принял меня за обычного пижонящего подростка.

– Сверху – Кольт 1911, – сообщил он мне тоном великого учителя, – а внизу…

– Браунинг, – вставил я.

– Нет, – усмехнулся он.

– Да, – уперся я. – Некорректно говорить «Кольт 1911». Это система Джона Браунинга, разработанная изначально под 38 калибр и переделанная под 45 по требованию американской армии. Семизарядный. Однорядный магазин. УСМ одинарного действия.

У него отвисла челюсть.

– Второй ствол – Беретта 92, – не унимался я. – Боеприпас 9х19 Парабеллум. Принята на вооружение той же американской армией в 1974 году и пришедшая на смену тому, что вы называете Кольт 1911. Пятнадцать раундов… То есть, патронов в магазине. Боеприпас по схеме пятнадцать плюс один. Возможность загрузки патрона через окно экстракции гильз. Основание из алюминиевого сплава. Конструкция на основе Вальтера П-38.

Кажется, я его сразил. Ну или заинтересовал так точно. В его взгляде появилось что-то человеческое.

– Ну и какой из них ты бы выбрал? – спросил он с искренним интересом.

– Никакой. Эти стволы интересны для коллекционеров и стрелков в спокойной обстановке. Для работы я бы предпочел Глок.

– Для какой это работы? – усмехнулся он.

– А для чего они предназначены? – снова пожал плечами я. – Стрелять в людей.

Какой-то время мы молчали. Он, видимо, от потрясения. Я – от некой неловкости и оттого, что не знал что теперь с этой неловкостью делать,

– Ну ни хрена себе, – проговорил он, наконец. – Где ты всего этого нахватался?

– В разных местах, – соврал я.

Он кивнул, продолжая меня разглядывать. А я в душе обматерил себя за тупость. Ответ «В разных местах» просто вопил о подростковой скрытности. И если ему хватит ума понять, что это так, он поймет, что я способен что-то скрывать, что в моей жизни есть некие секреты. И, как человек, наделенный властью надо мной, он непременно захочет эти секреты разгадать… Или Виктор наградил меня паранойей? Во всяком случае, я вовремя остановился. Потому что следующим шагом моего гениального плана была вывалить ему прям между глаз, что, судя по его возрасту, оба эти ствола принадлежали ему, он служил сперва с одним, потом с другим, а теперь вот вывесил на память. И очевидно, очень этим гордился.