Но приходило завтра, и страх побеждал, и я вновь опускал глаза, и молча проходил мимо; все, на что хватало моего мужества – только напрягать слух в надежде расслышать что-нибудь. Однажды мне удалось довольно явственно различить краешек фразы, оброненной в разговоре, и я обомлел. До меня даже не сразу дошел смысл услышанного. «А как насчет куклы и шестерок в номере?..». Кукла! Мамина кукла? Но откуда им знать? Мысли забегали, заметались – может быть, совпадение? Другая кукла? Не та? Но шестерки! В моем телефонном номере, действительно, – подряд три шестерки! – откуда это им известно? Два совпадение подряд – это уже не совпадения! Но это немыслимо! невозможно!

Я глушил себя водкой, но хмель отказывал, не брал. Способность к логическому мышлению была утеряна; мысли роились где-то в глубине, смутные, бессвязные, и одна, самая острая, самая упрямая, била в темя, точно, уверенно, сильно. Значит, я все-таки не ошибался? Им нужен я, именно я! Но для чего, черт побери? что они хотят сделать со мной?

Ночь я провел в прострации, мечась между обрывками кошмаров и явью, зловещей, муторной неизвестностью. Иногда казалось, что разгадка близка, ответ найдет, я протягивал к нему руки, тянулся, но проблеск гас, таял в мутной инфернальной хляби. Но должно! должно же быть всему какое-то объяснение! Какой-то выход! спасение!

Наверно, в сотый раз за ночь я очнулся, открыл глаза. Утро навалилось плотной белесой пеленой, я нашарил глазами часы – половина одиннадцатого. Самое время для похода в магазин – соседи уже на работе, завсегдатаи вино-водочного токовища успели разбрестись кто куда, разными способами добыв себе очередной допинг. Все, кроме тех двоих, – я был абсолютно уверен в этом. Мучительный спазм сдавил сердце, но показалось из утренней мути Юлино лицо, ее глаза, дерзкие, насмешливые. К черту! Сейчас или никогда!

Я наскоро оделся и выбежал на улицу. Порывистый ветер рвал с деревьев последние листья, брызги дождя царапали лицо. Как я и ожидал, те, кто был нужен мне, стояли у магазина, курили, негромко о чем-то разговаривали; увидев меня – заулыбались, нагло, хищно. Механически, на негнущихся, ватных ногах я направился к ним; незнакомцы разом замолчали. Я подошел, поднял голову – две пары глаз смотрели на меня все с тем же любопытством, любопытством, смешанным с иронией. Вот! Вот он – момент истины! Сейчас или никогда! Запинаясь, едва не захлебнувшись собственной смелостью, я выдавил:

– Здравствуйте. Мне кажется, нам нужно поговорить.

15.49, четверг, 23 апреля, код №098/13.

от: Директора Блонка в Канцелярию Совета Двенадцати.

относительно: прорыва в деле.

Совершенно секретно.

Внедрение, адаптация агента XSA прошли успешно, зафиксирован контакт с объектом. Связь налажена, веду наблюдение.

Примите уверения…

– Чего не звонишь-то, Второй? Забыл старого приятеля?

– Да уже боюсь, Первый! Позвоню – да невовремя, еще подставлю – совесть потом замучает…

– Да ладно тебе! Подставлю… Хотя, спасибо, конечно, тронут…

– Ну, раз уж позвонил – как дела? Кстати, это сколько ж времени прошло – с последнего разговора?..

– Десять дней – в 15.55 будет точно.

– А ты что, считал?

– Да нет, просто глянул на даты, соотнес, сложил-вычел – вот и пожалуйста…

– Да, блин! Слушай! – десять дней! Чем же таким ты занят был десять дней целых?

– И не спрашивай! Крутился, как белка в колесе. И отбиться не было никакой возможности. Такую секретность развели! – везде – только парами, к аппарату – в присутствии напарника, даже в туалет без сопровождающего – ни-ни! Сопровождающих этих набилось на станцию – воз и маленькая тележка, и всех рассели-накорми, и всем угоди, а тут что – санаторий? гостиница? А работу основную, между прочим, никто не отменял – все полеты-вылеты – в штатном режиме; и каждого встреть-отправь, адаптируй-проследи. Так что, не мог никак, не до разговоров было, ты уж прости, братишка…