Лука не ответил, откинул назад пассажирское сидение и навалился на Настю. Он принялся целовать ее шею, губы и грудь сквозь платье, оставляя на ткани мокрые пятна. Она оттолкнула его, посмотрев на него свирепым взглядом:

– Эй, ты чего? Лука! Не трогай меня.

– Это ты чего? Хотела трахаться – вот он я.

– Кто сказал, что я хотела сделать это с тобой? Да убери ты свои руки!! – от него разило потом и машинным маслом. Черт, он же водитель автобуса, но это не значит, что отныне избавлен от обязанности принимать душ.

– Лем сказал, что ты не будешь против.

– Что? Он тебе так и сказал? Вот сволочь церковная!

– Давай, снимай трусики, я уже не могу терпеть. Стояк еще со времен нашего танца. Ты так терлась об меня….

– Ничего я не терлась! Не выдумывай.

– Еще как терлась, русская шлюшка. Никогда не трахал русских… Говорят у вас особенные «киски».

– Что за чушь? – Настя вытаращила глаза, увидев, что Лука вытащил из штанов свой половой орган. Мужчина и правда был чересчур возбужден и готов к соитию.

Лука задрал ей платье и полез под трусики.

– Отвали ты! Не хочу я с тобой трахаться, понял? Его хотела… Лемюэля. Сука… Урод… ненавижу! А еще священником зовется!

Настя открыла дверцу, выбралась наружу и пнула ни в чем не повинное колесо джипа.

– Козел! Вонючий англичанин!

Лука выбрался из машины следом за ней.

– Не понял, это ты меня материшь? – голос его звучал угрожающе, и Настя поняла, что этот вечер непременно закончится плохо.

– Всех мужиков.

Он схватил ее за волосы и намотал их на кулак:

– Ты что о себе возомнила, дешевая шлюха? Что приедешь в Лондон, отымеешь добропорядочного священника и свалишь? Ты даже не знаешь его – каков он. Отец Лемюэль – ангел, поняла? Он создал приют для бездомных, открывает сборы для инвалидов, ему не западло протянуть руку отбросу общества, каким я бы когда-то. Помог мне расплатиться с долгами, вытащил из вонючей ямы, дал работу…. Кто ты по сравнению с ним? Просто красивая ебливая телка. Ты не заслуживаешь даже пальца этого человека.

Лука резко отпустил ее, и Настя чуть не упала.

– А ты что знаешь обо мне, Лука? – усмехнулась девушка.

– У тебя на лице все написано: дрянь. Ты похотливая сука, вечно течная.

Настя села прямо на землю и посмотрела на луну – в эту ночь она была полная, красивая, недосягаемая.

– Я родилась в маленьком поселке. Знаешь, какой девиз там действовал? Либо трахаешь ты, либо трахают тебя. И я стала тем, кем стала. Да, я не помогаю инвалидам – мне плевать на них, если честно. Не хочу иметь детей, они раздражают своим визгом. Не верю в Бога. Не смываю за собой в общественном туалете, потому что брезгую трогать кнопку. Но я смогу выжить даже в волчьей стае, умею любить, умею прощать, делать добро, даже не осознавая этого. Меня никто никогда не унижал, не бил и не насиловал – потому что я этого не допускала. И клянусь мамой, если ты дотронешься до меня своим членом, мне придется тебя убить. А если обзовешь еще раз – отрежу тебе язык.

Обратно ехали в молчании. Лука был раздражен, однако проникся речью Насти и больше не обзывался. Ясно же, что девчонка напрочь отбитая – с такой лучше не связываться. Россия – криминальная страна, сплошные мафиози – это всем известно. Лука просто не хотел признаваться себе, что испугался ее, струсил, как последний идиот.

Когда они зашли в «Чеширский сыр» всем все стало понятно друг о друге по выражению лиц. Лемюэль – пил и страдал. Настя и Лука серьезно поссорились. Лука вошел в паб, одним движением ноги откидывая стул. По сияющему лицу Линды, довольному Осману и улыбчивому Саймону ясно, что они устроили веселую групповушку в сортире.