Мелтон иногда посматривал в сторону танцующих, и его глаза выражали некоторую заинтересованность. Настя ведь и правда притягивала к себе взгляды окружающих. Линда не знала, как это у нее получается, бешеная сексуальность так и прет из русской распутницы. Настины зеленые глаза обещали показать рай каждому мужчине. И она действительно была очень хороша в постели, потому что любила секс и знала, как получить максимум удовольствия.

Это понимал и отец Мелтон. У Насти чуть ли не на лбу выведено: грешница. Он даже чуточку взревновал ее к Луке, хотя и не имел права. В парке ведь расставил все точки над i и не собирался менять свое решение. Но что-то покалывало в груди, когда смотрел на нее.

Нет, Настя не была шлюхой, готовой лечь с каждым желающим. Она знала свою цену, и цена была такова: мужчина должен отдаться ей без остатка, раствориться в ней, желать ее, доводить до множественных оргазмов. Вряд ли Лемюэль мог дать ей все это…

Осман и банкир куда-то увели Линду, татуированный музыкант ретировался минут через 10 после прихода девушек, очкастый Генри нашел себе подружку, остались только Настя, Лука и священник, который большей частью отмалчивался.

Отец Мелтон поймал себя на том, что снова сомневается в правильности выбранного пути. Когда видишь красивую девушку, с которой не можешь переспать – всегда так происходит. Но он мог сохранять самообладание, и бороться с эмоциями тоже мог. Знал, что навсегда убьет зарождающиеся чувства к этой девушке – ее секс с Лукой. Хоть бы у них все получилось!

Священник отозвал друга и намекнул, чтобы тот брал быка за рога, дал ему ключи от своей машины и предложил, чтобы Лука покатал Настю по ночному Лондону, а потом отвез ее куда-нибудь в укромное место с видом на Темзу. Понимал, конечно, что совершает неблаговидный поступок, но на кону стояло собственное благополучие, и лучше всего было как можно скорее избавиться от русской девчонки.

Настя уехала с Лукой в фиолетовые сумерки под скромным предлогом – доставить пьяного профессора Генри домой, и чтобы Луке не было скучно в пути. А еще он якобы покажет любимое место отца Мелтона. Этот момент оказался решающим – Насте не терпелось увидеть любимое место пастора, чтобы составить о нем иное мнение, ведь такие личные вещи о многом говорят.

Отец Мелтон остался один. Какая-то местная прилипала села рядом и попыталась раскрутить его на дешевый коктейль и секс. Коктейль он ей купил, а от секса по обыкновению отказался.

– Ну и пошел ты на хрен, – сказала вульгарная девица.

– Пошел я на хрен, пошел я на хрен, – повторил он, ударяя кулаком по столу. Схватился за телефон, но так и не решился набрать Луку и все отменить. Так будет лучше…

Тем временем в туалете Линда стояла согнувшись в три погибели. Сзади ее обрабатывал рыжий банкир Саймон, а впереди стоял бородатый Осман, которому она отсасывала. Ее кружевные трусы были спущены до щиколоток, дорогое платье задрано на спину, волосы растрепались, а на пол капала избыточная слюна. Она хрипела и давилась, насаживаясь ртом на толстый жилистый член бородача. Бедра ее дрожали от ударов тела о тело, громкие шлепки не оставляли сомнений посетителям туалета, что происходит в кабинке. Всем было хорошо и плевать, что подумают другие.

Линда так и не выбрала одного – пришлось иметь дело сразу с двумя, но так даже лучше; по объемному заду шлепали мужские ладони, оставляя алые отпечатки. Давненько ей не было так хорошо, ай да друзья у святого отца!

Красный джип отца Мелтона спрятался в кустах. Здесь была видна свинцовая Темза. И тихо, очень тихо…

– Это любимое место преподобного Мелтона? – неуверенно спросила Настя. – Здесь романтично.