– А какая у вас альтернатива? – прервала всеобщее молчание хрупкая женщина, в которой Николай как-то сразу признал собрата по профессии.

– Быть или не быть, – задумчиво ответила Евгения, но, увидев всеобщее удивление, вкратце рассказала о своём желании переехать в Новые Черёмушки.

– Уже смотрели что-нибудь? – строго спросила Николая хрупкая женщина, которой явно не очень понравилась странная шутка хозяйки.

Пикантность первого просмотра квартиры при выбранной схеме работы состояла в том, что покупатели думали, будто Николай представляет интересы продавца и какое-то время уже работает с ним. Продавцы же, в свою очередь, думали, что Николай работает с покупателями. Эта неопределённость его статуса со временем, конечно, прояснялась, но поначалу Николаю приходилось вести себя очень аккуратно и не слишком торопиться рассеивать туман.

– Есть варианты, – уклончиво ответил Николай, чем окончательно разочаровал хрупкую женщину, которая схватила в охапку своих клиентов, холодно попрощалась и ушла в ночь.

– По-моему, им что-то не понравилось, – всё так же задумчиво проговорила Евгения, вопросительно глядя на Николая.

– Как знать, – всё так же уклончиво ответил Николай. – А действительно, Евгения, Вы уже смотрели что-нибудь в Новых Черёмушках?

– А какой смысл, если мою квартиру никто не покупает пока? – продолжала грустить Евгения.

– Наличие найденной альтернативы оказывает на покупателя исключительно вдохновляющее действие, – как можно более убедительно постарался произнести Николай, которому захотелось чем-то растормошить Евгению, чья вера в успех была почти на нулевом уровне. – Давайте я подберу варианты, которые могут быть Вам интересны и вышлю Вам по электронной почте.

Евгения согласилась, хотя и без особого энтузиазма.

Через пару дней квартиру Евгении вновь захотели посмотреть уже другие покупатели. То, что они попросили назначить просмотр не на вечер, как обычно бывает, а в 4 часа дня, никакой проблемы для Евгении не составило. И Николай вновь наведался в Бибирево, на сей раз – при неярком свете пасмурного декабрьского дня. Народу на улице было немного, и Николай, по дороге к дому Евгении, издалека заметил идущую ему навстречу прогулочным шагом пару – невысокую женщину в бесформенном белом пуховике до пят и её спутника, который был повыше и в тёмном. Что-то знакомое почудилось Николаю в небольшом айсберге, увенчанном маленькой головкой с копной тёмных волос. Женщина тоже как будто узнала Николая, но предпочла не показывать этого и прошла мимо со своим спутником. А может, показалось.

Как только ни называли пресловутые 1990-е годы. Люди лихие (а таких в России много, по крайней мере, в душе каждый второй считает себя таковым) придумали идиому «лихие 90-е». Гарик никогда лихим не был, хотя его комната в общаге Главного Здания МГУ пользовалась славой если не дурной, то уж точно не доброй. Там постоянно тусовались его друзья и друзья друзей, которые в эпоху, предшествовавшую социальным сетям, были живыми и вполне материальными людьми, пившими материальную водку (а чаще разбавленный американский спирт с красивым названием «Royal», гадкий на вкус, но дешёвый), курившими что-нибудь материальное и не всегда легальное. Словом, они использовали жильё Гарика, чтобы жить на полную катушку, что создавало самому Гарику дурную репутацию и всевозможные проблемы. Но Гарик, который тогда относился к жизни легко, эти проблемы более-менее успешно разрешал – из аспирантуры, в которую он поступил исключительно ради отдельной комнаты в общаге, его не выгоняли, и жизнь шла своим чередом.