Дело в том, что, за неимением свободным кают, в госпитале спал индиец, палубный кадет Джо. Саблину все равно нужно было убрать оттуда Джо, чтоб не мешался. А так как тот без пяти минут офицер, то на вахте подменить может вполне, он уже делал это. Да и, если честно, Саблин был рад согнать с теплой кроватки этого говнюка. Дело займет не больше одной минуты. Так и получилось.

– Джо! Вставай быстрей! – гаркнул Саблин, зайдя в госпиталь.

– А? Что? – худое, как палочка корицы тело кадета сразу вскинулось. Лицо его было ещё печально раздавлено сном.

– Нам нужен госпиталь. Быстро дуй на мостик, там только один Ваз стоит, а мы подходим к Ормузскому проливу.

Последние слова окончательно пробудили беднягу.

– Оставить Ваза одного – это не очень умная идея, – промычал он и поскакал наверх.

Саблин начал разматывать бинты и лейкопластырь. Часть он разрезал ножницами. Рана оказалась, и правда, большой и глубокой, через всю ладонь, ближе к ее ребру. Саблина волновало, как он будет ее зашивать, и как ему это все выдержать. Да и не только ему, но и Никите.

– Ну, и где ты умудрился?

– Вылазил из одного люка в машине, а там рядом вентилятор стоял. И меня лопастью чиркануло.

Саблин тщательно вымыл руки с мылом, но перчатки надевать не стал. Протер вокруг раны спиртом, вынул пакетики с одноразовыми иглами, в которые уже были вдеты готовые шелковые нити. Иглы были разного размера. Саблин выбрал средние: сантиметра полтора.

– Давай, я тебе обколю рану новокаином? Вообще не больно потом будет.

– Не-е-е. Нафиг. Я лучше потерплю. Я уколов боюсь.

Никита продолжал говорить. Наверное, чтобы отвлечься от процесса.

– Вот Серега, третий механик, сказал, что я теперь неполноценный мужчина, раз у меня будет такой дефект.

– Этот Серега тормоз. Кого ты слушаешь? И как вообще какая-то царапина может повлиять на твою мужскую полноценность? Это же не яйца.

– Да не, я не в этом смысле. Ну вот, если рука уже повреждена, значит, я не смогу ею делать со всей силы какую-нибудь работу.

– Скажи спасибо, что у тебя еще есть рука, а не обрубок. Да и вообще все затянется без следа, и забудешь о ране.

Саблин начал протыкать кожу иголкой. Это было очень странно. Шить человека. Это как шить самого себя. Это противоестественно. Это насилие! Так. Стоп. Лучше ни о чем не думать. Просто делай свое дело.

Лицо Никиты оставалось невозмутимым. Может, только немного напряглось, и вспотел лоб. «Хорошо держится», – подумал Саблин. Преодолевая сопротивление кожи и мяса, он проталкивал иглу через оба края раны и завязывал нитку обыкновенным прямым узлом. И так пять раз. Время тянулось вязко, оба взмокли, как будто делали тяжелую физическую работу. Но всему приходит конец. Последний узелок завязан. Края пропасти вроде аккуратно сошлись. Теперь рана выглядела стильно, будто какой-то безумный стимпанковский пирсинг. Для чистоты ее протерли спиртом и опять слегка обернули бинтом.

– Вот и все!

– Спасибо, Василий.

– Да ладно. Ты хорошо держался. Пошли на мостик. Мы заслужили выпить по бутылочке пива.

Конечно, пить пиво на вахте – не комильфо. Но ночью и после такого испытания… Ночью Аллах не видит.

Радар марки Фуруно высвечивал эхо-сигналы красивым оранжевым цветом. Саблин начертил что-то мелом на приставном экране.

– Что это? – спросил Никита.

– Это называется параллельный индекс. Вот видишь сиську на экране? Это островок. Он теперь перемещается по линии, которую я начертил параллельно курсу. Если мы уйдем с курса вправо или влево, он нам это покажет.

– Д-а-а, хорошая работа у вас, у судоводителей. Я бы тоже так хотел, – мечтательно вздохнул Никита.