– Слушай, Паш, – спросил Алёшка, – хочешь на хоккей сходить?

– Хочу, – не задумываясь ответил мальчишка, обрадовавшись, а потом сморщился одной половиной лица и добавил, – только надо у родителей спросить.

– Ага, ты спроси, а вечером сегодня заходи ко мне договоримся. Мой папа три билета достал, а сестра, дура, идти на хоккей не хочет. Вот папа и предложил пригласить какого-нибудь друга.

Пашка пропустил мимо ушей это «какого-нибудь», потому что был воодушевлён предстоящим. Он мало, что знал о хоккее, знал, что есть сборная СССР, даже слышал фамилию Харламов, но ни как тот выглядел, ни толком правил этой игры Пашка не понимал. В его семье не интересовались спортом, а гонять с мальчишками во дворе мячик не позволяли.

– Запомни, – твердил отец, – тебе нужно беречь руки и заниматься музыкой, а не носиться сломя голову с пацанами.

Его отец был музыкантом в симфоническом оркестре, поэтому видел и своего сына музыкантом, отдав мальчонку с шести лет в музыкальную школу. Пашка часами сидел за пианино и, в принципе, ему нравилось это. Он с самого младенчества слышал дома классическую музыку, разговоры об искусстве, обожал, когда папа исполнял на пианино разные произведения Чайковского, Шуберта, Листа. Эти чарующие звуки так воздействовали на маленького Пашку, что однажды он заявил, что тоже хочет так играть. Отец был в восторге и отдал сына в музыкалку даже раньше на год, чем тот пошёл в первый класс.

– На хоккей? – немного хмуро спросил отец Пашку. – С Алёшей и его папой? Ладно, пойдём к твоему другу, я сначала переговорю с его папой.

Пашке очень не хотелось идти к другу вместе с папой, ведь думал, что ему разрешат, и он сбегает в соседний дом к Алёшке договориться на завтра. Но делать нечего.

Они шли вдвоём сквозь вечернюю метель, а отец всё ворчал себе под нос:

«Когда же наш район телефонизируют? Взял, позвонил и договорился».

Уже лёжа в своей кровати, Пашка долго не мог уснуть, он всё пытался представить полный стадион зрителей, игроков в шлемах и с клюшками. Он только однажды видел по телевизору несколько минут хоккей в гостях у своего дяди Миши, когда они с семьёй были у него на дне рождения полгода назад.

– Паша, а ты правила игры-то знаешь? – спросил в самом начале первого периода Алёшкин папа.

– Конечно! – моментально ответил Пашка, хотя вообще не имел представления о них и думал, что разберётся по ходу.

Пашка очень не хотел быть хуже Алёшки, который в школе много хвастался, что ходит на тренировки по хоккею и станет знаменитым хоккеистом. Пашка был рад за друга и ни разу не сказал Алёшке, что сам может быть станет музыкантом в лучшем оркестре.

«Ну, чего интересного у меня, – думал Пашка, – папа только и твердит, что будешь много трудиться, возможно, станешь хорошим музыкантом. А Алёшка уже станет не просто хоккеистом, а знаменитым! И вот точно так же будут зрители кричать и болеть за Алёшку. А у меня только одни „возможно“, да „может быть“. Эх…»

В это время их команда забила ещё шайбу и вышла вперёд.

– Папа, папа, – кричал в запале Алёшка, обращаясь к своему отцу, – прямо, как я на соревнованиях забил!!!

Пашка радовался и за гол, и за друга, думая:

«Он точно будет знаменитым игроком, а я…»

– А знаешь, почему у наших шайбы так легко залетают? – в самом конце матча спросил Алёшка Пашку почти на ухо, когда стало ясно, что сопернику никак не одолеть их команду и победа близка.

– Нет, – ответил, повернувшись, друг-музыкант.

– У них шайба золотая!

– Да, ну! Ух ты!

– А ты думал, почему она у них такая быстрая, – Алёшка шептал, ещё ближе наклонившись к уху Пашки, – теперь понимаешь, что она тяжёлая, вот и летит быстро.