Противники, воинственно покричав что-то, не решились приближаться к пацанам.

– Ночью вам кирдык, – пригрозили.

Но ребята не сдались и ночью. Как только над постелью Егора поднялась чья-то тень, он вскочил. В кулаке была зажата отвертка.

– Только подойди, тварь! Воткну в ухо, маму позвать не успеешь! – голос Егора был спокоен. Он не блефовал. Он был готов ко всему.

Больше никто не смел тронуть его. И никому даже в голову не пришло просто повернуть башку в тот момент, когда Леха доставал из кармана фотографию любимой Таньки.

А для Егора началась другая, не менее мучительная жизнь.

Внезапно часть расформировали и отправили из Рослау в СССР. Рухнула Берлинская стена, и советские войска были спешно выведены из Германии. Немцы ликовали, обнимались друг с другом. А Егор переглядывался недоуменно с Лехой.

– Все, дружище, скоро и совок рухнет, – однажды сказал Пчелин. Осенью, дембель, вернусь совсем в другую страну – нормальную.

– Да чего там нормального? – спрашивал Егор.

– Да того! Ты дурачок, что ли? Можно будет заниматься бизнесом, человеком стать! Не буксуй, а слушай: отслужишь, в свою деревню не возвращайся. Прямиком шуруй ко мне в Ленинград. Я и адрес тебе оставлю. Вкуриваешь, о чем я?

Егор кивал головой, мол, вкуривает, хотя ни черта не понимал. Ему было по-настоящему страшно и непонятно. Как так, ни с того, ни с сего, вдруг огромная страна развалится на части, как кусок льдины весной? Что будет с людьми? Что будет с ним? Чему радоваться? Казалось, в воздухе висело ощущение катастрофы, упорно надвигавшейся на всех них.

Но Леха был спокоен как удав.

– Приеду, бабло начну заколачивать. На Таньке женюсь. Женюсь, женюсь, куда она от меня денется, з-зараза.

Может быть, он и прав. В Германии Егора поражало все! Аккуратные игрушечные домики с красными черепичными крышами были похожи на иллюстрации из книжки про Снежную Королеву. Утопавшие в розах немецкие строения были огорожены добротными коваными заборчиками. К ним вели аккуратные дорожки, посыпанные разноцветной гранитной крошкой. Егор тянул шею, пытаясь заглянуть в ухоженные дворики местных и чуть не плакал от умиления: почти у каждого хозяина имелся свой личный маленький прудик, в котором лениво плавали лебеди.

В лесу можно было ходить с завязанными глазами: ни одного поваленного дерева, никакого бурелома, словно и не лес это, а чистенький парк. Егор не видел ни мусора, ни бутылок, ни консервных банок. Маленькие косули в белых пятнышках спокойно прыгали по лесным дорожкам, совершенно не боясь человека. А однажды Егор увидел очаровательных полосатых поросят, пересекавших ему путь. Он застыл с открытым ртом, да так и стоял бы, пока Леха не дернул его за руку:

– Дурак, бежим, их мамаша рядышком!

Немецкие деревеньки невозможно было сравнить с русскими селами, словно и не деревни это, а маленькие городки, где имелось все необходимое для нормальной жизни. Все из камня, и дороги вымощены булыжником. Никакой грязи, чистота везде. Почему дома все не так? Ведь у них самая сильная, самая большая страна? Разве можно было их назвать ленивыми людьми? Нет. То и дело по радио с гордостью сообщали об очередном «догнали и перегнали». Советские люди первыми покорили космос, никогда не проигрывали в олимпиадах и боролись за мир во всем мире! А наши ученые? А писатели? Художники, спортсмены, строители, композиторы – самые лучшие – наши, наши, наши!

Но почему же у наших так плохо устроен быт? Почему у наших не было таких красивых машин и таких нарядных одежд? Почему за любой ерундой нужно было отстаивать огромные очереди в магазинах, с боем доставать, отвоевывать продукты и предметы быта? Господи, какая чепуха… И как обидно, что побежденные живут лучше победителей.